Рискуя показаться банальным, я все-таки должен признаться: я люблю Красную площадь, этот центр величия в сумбурной столице. Здесь рядом с Лобным местом и Мавзолеем Ленина после какого-нибудь кислотного дождя иногда проступают следы сталинских железобетонных сапог. Конечно, есть что-то зловещее в этих объектах национального достояния, но скажите, сердце какого русского не испытывало сердечной привязанности к этим булыжникам, а мистер Стас Ваксино, хоть и не вполне завершенный образец русскости, не является исключением.
Стараясь припомнить, что произошло в этом околокремлевском пространстве три года назад, я подошел к Большому Москворецкому мосту. На его горбу я увидел толпу, не менее сотни мужчин и женщин, стоящую в церемониальном бдении; иные со свечками в руках. Я подошел и обратился к ним дипломатически: “Могу ли я узнать, дамы и господа, что заставило вас собраться в месте, столь малоподобающем для общественных акций?”.
Удивленные лица повернулись ко мне. “Как так? Неужели вы забыли? Мы отмечаем тридцатую годовщину трагического подвига Апломба Хардибабедовича Кашамова!” Я тут же вспомнил гигантский всплеск, учиненный троллейбусом, ведомым бунтующей рукою. “Я видел это моими собственными глазами”, — сказал я не без гордости. “Однако простите меня, почтенные граждане, ведь это случилось не тридцать, а три года назад, не так ли?” Участники бдения хмурятся. “Послушайте, иностранец, не смейте бросать сомнения на наши ритуалы. Пора сомнений миновала. Понимаете?”
Я замечаю, что некоторые в толпе покашливают, как бы прочищая свои глотки, другие же испускают слегка приглушенные рулады. Ба, да ведь это не что иное, как хор! Третье появление хора в этой истории, для точности. Я бормочу, не адресуясь ни к кому из них лично: “Насколько я помню, там были люди, что вскакивали в тролл на ходу. Интересно, кто-нибудь уцелел?”. И хор взмывает.
Хор (волнуясь, как море) Да что же считать нам отдельные жертвы? Ведь речь же идет об Апломбе Великом, что отдал живот за народ и остался бессмертным! Корифей Вниманье, вниманье, вниманье, товарищи, граждане, дамы! Сегодня он явится миру, сегодня иль никогда!Хор вперился в металлическую рябь реки. Через несколько минут дымный свет появился под поверхностью.
Он медленно приближался, таща за собой шлейф ила, несомненно содержащий множество секретов этой столицы. Застывший хор благоговейно взирал, как пятно превращалось в 116-й с водителем Кашамовым за рулем. Честно говоря, я не узнал бы парня, если бы встретил его на улице. Он, казалось, был сделан из цельного куска мыла. Двигаясь по реке, он не обращал никакого внимания на толпу поклонников на мосту в той же манере, в какой Великий Ленин не обращает внимания на неистощимый поток посетителей Мавзолея.
Корифей Братство мое и сестричество! Верные дети Апломба Кашама! Славу сейчас пропоем в честь великого духа Реки! Хор Сквозь грозы сияло нам солнце свободы! Плывет 116-й гордый ковчег! Сквозь чистые воды, сквозь мутные воды Веди нас, величественный человек!Троллейбус исчезает под мостом и вновь выплывает из-под моста на другой стороне. Он уходит всё дальше, постепенно превращаясь в пятно света, в желтую песчинку, в ничто.
Декабрь 98 — июнь 99
Авторский перевод с английского
ОБ АВТОРЕ
Василий АКСЕНОВ — родился в 1932 году в Казани, окончил 1-й Ленинградский педагогический институт. Впервые опубликовал два рассказа, затем повесть “Коллеги” в журнале “Юность” в 1959 и 1960 гг. Автор 20 романов, многих пьес, сценариев, повестей, рассказов и статей. Один из составителей и участников знаменитого альманаха “Метрополь” (1979), за что подвергся травле со стороны официальных органов Союза писателей СССР и советской печати. В 1980 г. был вынужден уехать в США. С 1982 г. — член редколлегии “Континента”. Живет в Москве и Вашингтоне (США), где преподает русскую литературу в Университете Джорджа Мейсона.