Поскольку пленник продолжал играть в молчанку, я устроился на стуле поудобнее и заговорил сам:
— Вот я почему-то так и подумал сразу, что толковый маг из тебя не получится. Нет в тебе настоящего величия. Вот посмотри на Алекса. Маг он, конечно, хреновый, но представь себе его в черной или даже лучше в белоснежной мантии?! Какое величественное и благородное лицо! Сразу видно — прирожденный маг. А тебя как ни одень, все равно будешь выглядеть злобным гоблином. Знаешь почему? Потому что внешнее отражает внутреннее. А внутри ты — озлобленный тщеславный неудачник. Да Лион с ума сошел, давая магию в руки таких как ты! Ты ведь при первой же возможности ударил бы его в спину… Впрочем, зря я на Лиона гоню, он все предусмотрел. Неужели ты надеялся остаться в живых после восстания?
Баалзебуб ничего не сказал, но по его лицу можно было спокойно читать мысли. Да, он задумывался о своем будущем, и оно его тревожило. Он был достаточно умен, к тому же у хронических неудачников вырабатывается особое понимание жизни — от нее ничего хорошего не ждешь. Это я знаю точно.
— Вот-вот, — кивнул я. — Не знаю как остальные "пробудившиеся", но ты-то наверняка понял, что вас хотят использовать как пушечное мясо. Лион бросил бы вас на штурм Совета, а там, чтоб ты знал, маги крутые и силами и опытом. Плюс — теневые существа, силу которых ты даже представить не можешь. Лион предупредил вас о дагу?.. Я так и думал. Вы будете сражаться у стен Совета день, два, неделю… Вполне возможно, прибьете десяток магов — из тех, что послабее и поглупее. И будете один за другим умирать от истощения. Ведь у вас нет теневой крови, а у противника — есть. Они могут черпать силу Тени сколько угодно…
— Лион даст нам теневую кровь! — запальчиво выкрикнул пленник. — Он демонстрировал избранным, как это возможно! При помощи амулета он передал теневую кровь похищенного мага одному из новообращенных!
— М-да? А ты потом хоть раз видел этого счастливчика?
— Что?.. Н-нет…
— Знаешь, я не верю, что с ним случилось что-то плохое, — демонстративно фальшивым голосом сказал я. — Действительно, ну что с ним могло случиться? Ведь он послужил иллюстрацией вашего будущего могущества. Правда, через некоторое время он обнаружил бы, что теневой крови в нем опять нет. И мог бы рассказать другим "пробужденным" об этом… Нет, правда, я не верю, что с ним что-то случилось. Наверное, просто занят чем-то важным.
Баалзебуб отвел взгляд и произнес:
— Может, слезешь с меня? Дышать тяжело…
Я снял с него стул. Пленник вставать с пола не стал, привалился спиной к стене и принялся растирать грудь.
— У меня слабые легкие, — сварливо пожаловался он. — И нарушен обмен веществ. Я с детства был слабый и толстый. И умный. Понимаешь, что такое быть умным, но слабым? Это так унизительно! Любой одноклассник с интеллектом амебы и накачанными мышцами мог издеваться надо мной! И я сказал себе — сделай так, что бы за твоим умом люди не видели твою слабость и уродство. Наполеон был пухлым коротышкой, но чуть не завоевал мир! Ленин был маленьким лысым человечком с картавой речью и смешными ужимками. Но разве кто-то смеялся над ним? У Сталина была высохшая рука, но люди шли на смерть за него! Гитлер вообще был нелепейшей фигурой, истеричным психопатом, но он повел за собой всю Германию! Что было у них такое, чего нет у меня? Идея! Учение! Они впаивали людям громкие лозунги и те охотно шли за ними как овцы! Люди ведь в массе своей глупы. Можно нести полный бред — лишь бы с уверенным видом — и они поверят тебе! Это не теория какая-то. Мне все это удалось на практике…
— Все это очень мило, — пожал я плечами. — Но давай вернемся к делу.
— Какому делу? — испуганно заныл Баалзебуб. — Нет у меня никаких дел! Сами же сказали, что Лион нас подставить хочет? Ну и все. Я в его играх не участвую.
— Молодец, — похвалила его Рысь. — А теперь помоги нам. Где прячется Лион?
— А я-то откуда знаю? — пожал плечами Баалзебуб. — Он мне не докладывал.
— Врешь! — зарычала Рысь, делая шаг к пленнику и занося руку для удара. — Говори, сволочь!
Баалзебуб взвизгнул и попытался уползти под стол. Я его понимаю! Меня тоже взбешенные девушки сильно пугают. Непонятно, что с ними делать — бить-то вроде нельзя, а сами они еще каких тумаков могут надавать. Тем более это касается девушек, у которых руки трансформируются в лапы с здоровенными когтями!
— Я ничего не знаю! — заверещал Баалзебуб, убедившись, что под стол не пролезть. — Честное слово! Ничего! Он мне ничего не говорил!
Меня так и подмывало пнуть торчащую из-под стола задницу, но вместо этого я обнял Рысь за плечи и отвел в сторону: — Не надо. Я думаю, он правду говорит. Похоже, Лион никому не доверяет.
— Я понимаю! — вздохнула Рысь. — Но это значит, что… что Отбоя…
— Ну, не раскисай! — твердо сказал я. — У меня есть еще одна идея. Она мне еще вчера в голову пришла, но я хотел обойтись малой кровью. Думал, Лион хоть немного доверяет ученикам. Но он оказался умнее…
— Ты о чем?
— Потом расскажу, — кивнул я в сторону выбравшегося из-под стола Баалзебуба. — Давай сначала с этим чудом закончим. Алекс, он твой.
Напарник мрачно взглянул на нас и произнес в сторону:
— Ребят, вы бы вышли, а?
Я покачал головой.
— Нет времени на китайские церемонии. Я могу подсказать нужный вопрос.
— Ну… пусть хотя бы Рысь выйдет…
— Ты меня за тургеневскую барышню принимаешь, что ли? — фыркнула Рысь. — Я же оборотень!
— Эх… не стоило бы вам на это смотреть. Ну да ладно, я вас предупредил…
Алекс состроил печальную мину и присел рядом с резко побледневшим Баалзебубом.
— Нам нужен ответ еще на один вопрос, — мягко произнес напарник. — И мы уйдем. Где девушка-демон?
— Какая еще девушка-демон? О чем вы вообще?
— Здесь жила девушка, в которую вселился демон. Где она?
Пленник отрицательно замотал головой, но в глазах его что-то мелькнуло — словно он вдруг нашел ответ на мучивший его вопрос. Но с нами он делиться своим открытием не спешил. Алекс вздохнул и положил руку на плечо Баалзебуба.
— Да, я понимаю. Это чертовски тяжело пережить.
— Ч-что?
— Ты ее любил?
— Кого? Ты о ком говоришь?
— Об этой девушке. Ну-ну, не ври. Ни за что не поверю, что босоножки с цветочками в прихожей носишь ты. Хотя, конечно, ты молодец — защищаешь свою женщину. Это правильно.
— Я не защищаю, — надулся пленник. — Я ее не любил! Это мещанское чувство!
— Да, я понимаю, — все так же мягко, сочувственно произнес Алекс. Я почувствовал волну исходящей от него магии инкуба. — Ты ведь привык, что тебя никто не любит. Привык, что любовь причиняет тебе только боль.
— Пе… переста… перестань…
— Всегда только боль. Они либо не замечали тебя, либо смеялись над тобой — те, кого ты любил. И ты решил, что лучший способ защититься от боли, это ничего не чувствовать к ним. Но так жить тяжело! Я понимаю, как это было тяжело!
— Я… я не мог… я…
Баалзебуб уткнулся поплывшей ряшкой Алексу в плечо и разревелся.
— Ну, ну, ничего… поплачь… тебе станет легче…
— Я так боялся, что она тоже меня выгонит! — сквозь всхлипывания признался пленник. — Я делал вид, что совершенно к ней не привязан, постоянно указывал на ее недостатки. Убеждал, что она никому кроме меня не может понравиться!
— Известный метод, — кивнул Алекс.
— Но действенный, — возразил, размазывая по трясущимся щекам слезы, Баалзебуб. — Ну… был действенным. Она меня слушалась во всем! Да что там! Она меня боготворила! А потом вдруг изменилась в один день!
— Одиннадцать дней назад, — пробормотал Алекс.
— Ну да… вроде того. Она стала совсем чужой! Властной, надменной! Помыкала мною, как рабом. А потом и вовсе исчезла.