Несомненно, без музыки фильм много потерял бы. Я досмотрел до конца и задумался вот о чём: как часто музыка незаметно делает просто хорошую картину культовой. Музыка Джеймса Барри, например, во многом предопределила успех «бондианы», звуковые медитации Эннио Морриконе придали особую атмосферу спагетти-вестернам Серджио Леоне. А уж «Розовая пантера»… Да и наши «Джентльмены удачи». А «Ирония судьбы» и «Семнадцать мгновений весны» с музыкой Таривердиева? Даже чтобы просто найти этот прозрачный, плывущий но воздуху звук, уже необходимо озарение. И наши «Приключения Шерлока Холмса» сильно проиграли бы без музыки Дашкевича. А «Ёжик в тумане» — сколько бы он стоил без звуковой дорожки?
Иногда до смешного доходит. Скажем, «Серенада Солнечной долины» — так себе фильмец, слабый во всех отношениях, уже никто и не помнит, о чём он, а музыка оттуда популярна до сих пор. И перебирать подобные случаи можно часами.
Кстати, вдруг ни с того ни с сего вспомнил я: а ведь Гленн Миллер — автор музыки к «Серенаде» — погиб, и погиб при достаточно невыясненных обстоятельствах. До сих пор неизвестно, кто сбил его самолёт.
В голове у меня забрезжила ещё одна мысль. В принципе, я уже думал о чём-то подобном в гостях у Ситникова, теперь она оформилась окончательно. Я потянулся к телефону, минуту поколебался (всё-таки уже первый час), но потом вспомнил, что Танука ложится поздно, и решительно набрал её номер.
Трубку взяли сразу, после первого гудка, будто девушка сидела возле телефона и тренировалась отвечать на скорость.
— Алле.
— Это Жан, — сказал я.
— Я поняла, — сказала Танука и пояснила: — У меня твой номер высветился.
Я закряхтел и мысленно выругался: никак не могу избавиться от привычки представляться, звоня на мобильный.
— Что звонишь? «Мертвеца» досмотрел? — тем временем осведомилась та.
Блин, да что она, мои мысли читает?
— В общем, да, — признался я. — Но звоню не поэтому. Я вот чего подумал: все эти музыканты, гитаристы, рок-н-ролльщики… Как бы мне узнать, кто где играл, когда и не случалось ли с ними чего необычного?
— Чего необычного?
— Ну-у, — неопределённо протянул я, — необычного. Странного чего-нибудь. Гибели, травмы, увечья.
Танука помолчала.
— Посмотри в Нете, — неуверенно предложила она.
— Долго возиться. Мне б поговорить с кем-нибудь, кто интересуется. Припомни, среди твоих знакомых есть такой? Какой-нибудь музыкант, тот же Сито, кто-нибудь ещё… Есть?
— Не знаю, — задумчиво сказала та. — Вряд ли… Хотя, постой. Кажется, есть один… Точно, есть. Только он не музыкант.
— А кто?
— Писатель.
— Писатель? — Я удивился.
— Ну, писатель, писатель. Ты что, оглох?
— А… при чём тут музыка? Он тоже где-то играет?
— Нет, у него просто бзик такой, он типа меломан. Кучу всякой хрени помнит и хранит. Я, когда у него была в последний раз, стащила дисков десять или двадцать. Так что есть повод зайти отдать.
— Ага. Так с ним можно встретиться? Можешь нас свести? Завтра или послезавтра.
— Завтра? — переспросила Танука, после чего в разговоре опять возникла пауза: девушка сосредоточенно о чём-то думала. — Ну, можно попробовать, если он ещё не съехал.
— С чего съехал? С ума, что ли? — совершенно искренне не понял я.
— С квартиры, дурак!
Я снял очки и потёр усталые глаза. Нет, всё-таки пора спать, пора…
— Тогда до завтра, как договаривались. Я зайду?
— Хорошо.
И она повесила трубку.
Сколько-то ещё я сидел и тупо пялился в экран. Какая-то мысль не давала мне покоя. Наконец я вспомнил про Танукину куртку и сегодняшний ливень, вышел в Сетку и скачал метеопрогноз «на вчера» — есть там такая дурацкая опция, очевидно, чтобы проверять — сбылось, не сбылось. Днём в Перми уверенно обещали +25…28, без осадков. Да… Жаль, что прошли времена, когда метеорологов за неправильный прогноз сжигали на костре. Оставалась сущая мелочь — понять, откуда эта девица не предполагала — знала, что в середине дня польёт дождь.
В преддверии завтрашнего разговора я попытался отыскать информацию о гибели музыкантов — имена и даты, обстоятельства смертей и всё такое, и получил на руки пару-тройку списков. Цифры впечатляли, но подробности по-прежнему оставались за кадром. Я распечатал результаты (получилось три листка), просмотрел, отметил случаи, которые мне показались наиболее странными, и запихал всё в карман.
Раз уж я дорвался до Интернета, следовало проверить ещё кое-какие гипотезы. Зная о пристрастии бэбиготов к «романтичному умиранию», я залез на пару сайтов, где потенциальные самоубийцы искали себе пару, жаловались на жизнь и всё такое, и просмотрел информацию за последние месяцы, ориентируясь на возраст, пол и место жительства. Никого похожего на Игната в списках не нашлось, утешения мало, но всё же…
Из любопытства — чисто ознакомительно — я вышел на поисковик и набрал в окошке: «танука». Программа с ходу выдала 21 306 ссылок на различные страницы, в числе коих упоминались: библейский город Ханаан, турецкий деятель по фамилии Танук, рецепт лапши с хлопьями, мультик «Пом-Поко: война тануки в эпоху Хэнсэй», оборотни «хэнгэёкай», сеть ресторанов японской кухни, какая-то лошадь из романа Жюля Верна, анимэшное общество из Чебоксар, нападающий литовского «Жальгириса» Танука Бёрд — плюс куча отсылок на разные форумы и море порнографии. Ворошить этот термитник не было ни сил, ни желания. Я выключил машину и лёг спать.
3
ТРИ АККОРДА
Ораполло говорит, что там существует даже особый род умопомешательства и что меланхолия особенно распространена среди лиц, занимающихся вскрытием и бальзамированием собак.
Ненавижу менять свои планы! Если я что-то запланировал с вечера, то очень злюсь, когда утром приходится всё пересматривать. Тем не менее планы поменялись — Танука позвонила мне в десять утра, сказала, что до полудня будет занята, и предложила встретиться на площади Карла Маркса. Спорить я не стал, только спросил, где именно, нажал отбой и поплёлся умываться и готовить завтрак.
За суетой последних дней я совсем перестал пополнять запас продуктов. На кухне обнаружились только батон, рожки и замороженные овощи. Я решил сварить из этого овощной суп, хотя завтракать супом, с моей точки зрения, по меньшей мере странно. Но, памятуя день вчерашний, я решил на всякий случай заправиться впрок. Без скольки-то двенадцать я надел свитер, кроссовки и вышел из дома. От меня до Сибирской (бывшей Карла Маркса) пять минут ходьбы плюс столько же вверх, до площади, так что особо я не торопился.
Фотоаппарат я сегодня решил с собой не брать.
Танука была уже на месте, и это меня удивило: не припомню, чтобы хоть одна моя знакомая пришла на встречу вовремя. Она стояла возле входа в сквер, у овощной палатки, и разговаривала с парнем — я издалека не разглядел его лица, хотя мне показалось, я встречал его в компании Игната. Высокий, в кожаном плаще, с прямыми чёрными волосами, собранными на затылке в хвост, с бас-гитарой в клетчатом чехле — он наверняка тоже из их банды. Впрочем, все они выглядят похоже. Пока я приближался, разговор закончился, парень махнул рукой, подхватил гитару и удалился в сторону Гарнизонного. Танука осталась одна, огляделась, увидела меня и помахала рукой.
— Хай, — сказала она, когда я подошёл, перехватила мой взгляд и пояснила: — Это Севка Дрын из «Kabinett Der Sinne». Знаешь их?
Я наморщил лоб и только секунд через пять сообразил, что так называется группа, где играл Игнат. Я всё время не мог запомнить название. Странно, что оно всплыло только сейчас. Похоже, всем, с кем я общался в эти дни, это было до лампочки, максимум вспоминали, что парень «играл в каком-то ансамбле».
— Видел как-то раз, — кивнул я. — Они уже знают?
— Да. Уже.