— Все верно, Ти Джоли мне его подарила. Веришь мне теперь?
— Не уверен. Дэйв, у меня такое чувство, будто это все ненастоящее.
— Что?
— Я уже говорил, ведь мы должны были умереть в той заварушке на байю. Так, может, мы действительно умерли, просто еще этого не осознали? Я слышал истории про души людей, которые долгое время бродят среди живых, не желая покидать этот мир.
— Клетус, у нас тут только одно дело: найти Алафер с Гретхен и вернуть их домой. Давай, брат, заряжаем и вперед. Оставь все остальное на потом.
Его зрачки были расширены, кожа словно натянулась на лице. Он кашлянул в ладонь и вытер ее о брюки. А потом Клет достал свой курносый тридцать восьмой калибр из подплечной кобуры и небрежно опустил руку с зажатым в ней пистолетом. Сквозь занавес мы видели, да и слышали, как оркестр переходит на повышенную передачу. Пальцы пианиста отплясывали на клавишах, двухтактный бит больших барабанов превращался в горловой рык, как у старого доброго Луи Беллсона, саксофоны звучали все громче, словно возносясь в небо и соперничая с другими инструментами в сочной комбинации звуков и четкой партии Фредди Слэка на пианино с тактом четыре на четыре.
— Приятель, на этот раз я убью их всех, — произнес Клет.
Я хотел было начать спорить с ним, но передумал. Хотя жажда крови, страх и черный флаг и не сослужили нам хорошую службу в прошлом, иногда не мы выбирали обстоятельства и мало что могли сделать, чтобы их изменить. Если отодвинуть в сторону этические соображения, в конце всегда остается одна и та же эмоция: ты рад, что жив, что вместо тебя на тот свет отправился кто-то другой.
В конце коридор сужался, и я видел людей, танцующих на площадке перед сценой. Похоже, все они прекрасно проводили время. Молодая темноволосая женщина в расшитом блестками вечернем платье двигалась с закрытыми глазами, подняв руки и сверкая вспотевшей шеей. Она была явно пьяна, бретельки бюстгальтера выбились из-под платья, а рот был полуоткрыт почти похотливо. Похоже, вся ее энергия была сконцентрирована на одной мысли или ощущении, словно где-то внутри она уже была на пике оргазма и ей было абсолютно наплевать на то, что творилось вокруг нее. Тромбонисты вспрыгнули на ноги, рев их труб заставил стекла дрожать, но мне было плевать на группу или тайные эротические удовольствия толпы. Я хотел вернуть свою дочь.
Я вдруг заметил, что Клет Персел внимательно разглядывает свою ладонь. В ней я увидел яркую пурпурную звезду, которую, казалось, только что нарисовали ему на коже.
Сначала я подумал, что он опять кашлянул кровью себе в ладонь, но затем я увидел, как он поднял взгляд на дощатый потолок над нашими головами. Я машинально вытащил свой армейский пистолет сорок пятого калибра модели «1911» из кожаной кобуры. Я слышал, как музыканты из оркестра вдруг сделали паузу и крикнули в унисон:
В потолке над нами зияло отверстие, к которому вела двухуровневая лестница, сделанная из грубо обработанной древесины. Я пошел впереди Клета, держа свой сорок пятый калибр в согнутой руке. Передо мной по ступенькам тянулась тонкая полоска из капель крови, словно у кого-то из прохудившегося кармана выпали красноватые одноцентовые монеты. Я прошел последние три ступеньки, взялся рукой за перила и выглянул в темноту. Не увидев ничего, я достал из кармана маленькую ручку-фонарик и включил. Комната была забита коробками, банками с краской, рождественскими декорациями и манекенами из папье-маше, использовавшимися на карнавалах Марди Гра. Я посветил в дальний конец каморки и заметил рядом с грудой коробок лужу крови диаметром сантиметров сорок. У края лужи блеснула золотая цепочка, а на ней какой-то маленький медальон.
Клет стоял за мной и не видел, сколько там было крови.
— Прикрой меня, — шепнул я.
— Что там?
— Клет, прошу тебя, прикрой меня, — повторил я просьбу одними губами.
Я сделал шаг вперед и посветил фонариком прямо на кровь и золотую цепочку со звездой Давида на ней. Я зашел за груду коробок, поднял фонарик, и в ярком и узком луче передо мной возникло лицо Джули Ардуан. У нее было перерезано горло, ногти и нос сломаны, руки изрезаны в борьбе с убийцами. Перед смертью она потеряла много крови, на ее белом и окоченелом лице застыло выражение удивления и непонимания, которое мертвые надолго оставляют в нашей памяти.
Я слышал, как доски за мной прогибаются под весом Клета. Он все еще не видел тела.
— Это цепочка и медальон Гретхен, — сказал он сипло.