– Что за письмо? – Дэн оживился.
– Если дословно, – Деркач напрягся, пытаясь вспомнить, – кажется, так: «Рая, избегая разговора на эту тему, ты все равно ничего не изменишь. Хочу, чтоб ты знала: если он тебе действительно дорог, я хотел бы, чтобы вы были счастливы. Не хочу тебе мешать». Рая Раевская все рыдала и очень просила меня не придавать это письмо огласке.
– А почему ты пошел ей навстречу?
– Жалко бабу. Даже если и был у нее какой хахаль… Самоубийства мужа она явно не ожидала. Зачем живому-то человеку жизнь портить, все мы не без греха.
– А эта Рая не удивилась, что супруг пишет завещание, в сорок четыре-то года? – Дэн достал листик и принялся что-то записывать .
– Их разве поймешь? Они все там у этого Раевского со сдвигом. Раевская-старшая говорит, что смерть – это неминуемое завершение жизни, посему завещание рано или поздно писать надо, так какая разница когда. Мне тоже завещание написать посоветовала.
– Добрая женщина, – усмехнулся Дэн.
– Все говорят, мол, на Раевского часто нападали краткосрочные депрессии. Близкие действительно могли не удивиться. А вообще-то жена Раевского того, йогонутая, то бишь йогой увлеченная, с ней общаться невозможно…
– Хорошенькое дельце. А Владиславу ты зачем в психушку отправил? Она вроде йогой не увлекалась…
– Так ей может там помогли бы… Я ее вообще к себе не вызывал, ты сам ее привел. Толку от нее… Живет от покойника отдельно… Представь, на второй секунде разговора она полностью перестает владеть собой, руки трясутся, в глазах слезы. Несет какой-то бред, будто эту смерть ее отец сам придумал, а она, Владислава, ему помогала, и что это никакое не самоубийство, а самый что ни на есть рок судьбы. Я ей мягко намекаю, мол, арестовывать «роки судьбы» не обучен, а она вдруг начинает кричать, что мы все подкуплены. Аллочка, секретарша наша новая, попыталась Владиславу за дверь вывести, так эта ненормальная в нее пепельницей запустила. В общем, там такое было – пришлось врачей вызывать. Она одного из них так за руку кусанула.
– Да уж, Владка у нас девчонка с характером. Она уже, вроде бы, дома… Давай-ка, садись в мой дрышпак, съездим ее навестим.
– Что? Сейчас?
– Ну, старик, ты как первый день в органах.
Разговор продолжали уже в машине.
– Послушай! – Деркач понимал, что в этой жизни он больше ничего не понимает, – От сунутого в ванну к человеку электропровода не умирают! То есть, как гласит статистика, смерть наступает только в двух случаях из десяти! Убийца не мог быть уверен в летальном исходе!
– Значит, у нас везучий убийца. Раевский и Журавель – именно те два случая.
– Да, но по телу Раевского хоть было видно, что парня током пришибло… А тут – прямо великолепно выглядящий труп, – Деркач никак не мог сложить в голове стройную картину.
– Ты не некрофил часом, Викторович? Что это тебя внешний вид покойников так возбуждает?
– Дурак! – беззлобно огрызнулся Деркач, – Может Журавля уже потом в ванну оттащили?
– Вскрытие покажет. А вообще-то, все мрачно. Журавель жил один, никто не знает, что с ним происходило вечером. Все следы и отпечатки тщательно стерты. Единственное – на раме обнаружены следы взлома.
Дэн замолчал и стал напряженно следить за дорогой. Деркач решил сменить тему.
– Слушай, Дэн. Сколько с тобой езжу, никак понять не могу… На кой тебе эта пачка "Примы"? Ты ж вроде приличные сигареты куришь? – следователь взял в руки отвратительную измятую пачку "Примы" без фильтра еще доперестроечного года выпуска.
– Это талисман, – гордо отозвался Дэн, – Она еще отцовская. Батя ею от гаишников защищался.
– Это как?
– Легко. Гаишник видит дешевую машину, водитель которой такую гадость курит. Значит, взять с этого водителя нечего. Гаищник брезгливо отворачивается, а «Запорожец» спокойно проезжает. Вот у нас с тех пор и повелось, что пачка "Примы" – талисман, приносящий удачу в пути…
С каждой ступенькой крутой лестницы, ведущей на веранду к Владиславе Раевской, неловкость и досада Деркача все нарастали. Через несколько секунд после нажатия Дэном кнопки дверного звонка, за стеклом веранды появилась настороженная Влада, поправляющая на ходу ярко-желтый коротенький халатик. Миниатюрная ладная фигурка, короткая стрижка со спадающей на глаза челкой, плавные, но по-мальчишески быстрые движения… На секунду напряженный взгляд девушки воткнулся в измученные и выцветшие глаза Деркача. «Она меня не впустит», – пронеслось в мыслях следователя, – «И поделом мне». Но Влада отодвинула дверную задвижку и легким кивком головы пригласила гостей в комнату. В квартире пахло крепким чаем.