***
-А-а-а, – колени Сергея были мокры от слез. Абсолютно голая и пьяная Люська грюкала, всхлипывала и сморкалась в них, не переставая причитать, – Я не смогу там жить. Я отупею.. О чем я буду с ними трепаться…Они ведь даже Щербакова не знают…
– Кончай реветь, Люсь, – Сергей вжался спиной в оштукатуренную чем-то зеленым стену и с легким налетом презрения посмотрел на подругу, – Щербакова и у нас, кроме заядлых бардов, никто не слушает.
– И ты, – Люся попыталась попасть пальцем в Сергея, но промахнулась, – ты тоже ничего не понимаешь… Ведь даже у Савицкого умевшая летать Катенька разбилась, едва попав на Запад. Летающие люди теряют там свои неординарные способности. Я разобьюсь там, я перестану писать стихи, я заржавею…
«Summer time…» – отлично исполняемый кем-то невидимым блюз просочился с набережной сквозь плотно задернутые шторы комнаты и тут же затих, споткнувшись о Люськины всхлипывания. Сергей терпеть не мог пьяных женщин и очень плохо относился к женским слезам. Люська, видимо нарочно, решила сегодня воплощать в себе все пороки. В нормальном состоянии девушка спокойно, даже с гордостью, рассказывала всем о сестре, собирающейся забрать Люсю к себе в Штаты. И неважно, что на самом деле сестра звалась Полом и представляла из себя толстенного немолодого уже джентльмена, компенсирующего отсутствие мозгов толщиной кошелька и американским гражданством… Сергей все равно был рад за Люсю, сумевшую обеспечить себе безбедное будущее. Трезвая Люська тоже была этому рада. Но, напиваясь…Впрочем, напившись, Люська и до появления Пола всегда закатывала истерики.
– Слушай, перестань. В конце концов, твой Савицкий, между прочим, вопреки рассказам о том, как плохо жить за рубежом, почему-то на Родину возвращаться не спешит.
– Просто мы так устроены: однажды приняв решение, мы не можем идти назад. Вот и я не могу…
«Господи! Какая разница… Здесь, там», – Сергей уже изрядно устал от подобных душеизлияний. И вообще, неужели, кроме споров о том, где лучше жить, им с Люськой больше нечем заняться.
– Ну, – Сергей решил завязывать с ее истерикой, – ну, малыш, ну успокойся.
Сергей неловко погладил девушку по плечу…
– Ты же еще никуда не уехала, давай успокоимся, котенок. Никогда не стоит расстраиваться раньше времени.
На мгновение Люськин блуждающий взгляд сконцентрировался на лице Сергея. Девушка идентифицировала друга, требовательно приоткрыла губы и многозначительно сомкнула руки на его шее. В комнате воцарилась тишина.
– Вот только не надо учить меня жить!!! – нервный женский крик раздался откуда-то снизу. Сергей ненавидел слышимость этого дома.
– А-а-а, – Люська сочла слова соседки собственным внутренним голосом, и снова принялась причитать. Теперь вопили уже двое…
– Тихо ты, там у соседей что-то творится, – технология «смотри, вон птичка» подействовала, и Люська, замолчав, прислушалась.
– А-а-а, – к соседке дуэтом присоединился кто-то, стоящий у Люськи под дверью. Сергей вздрогнул – рыдающие женщины, похоже, преследовали его сегодня. Несчастное и растерзанное одеяло переместилось на обнаженную Люсю прежде, чем соседка Людмилы по комнате открыла дверь. Ее всхлипывания оказались нечеловеческим хохотом.
– Нет, я этого не вынесу, – хохотала девушка, – Ой, я помешала Вам? Ничего страшного, чай уже не дети, – Сергей ухмыльнулся от такого высказывания девятнадцатилетней вертихвостки, – нет, вы только послушайте…
Девушка собралась с силами и начала рассказ:
– Помните Студента? Ну, парнишку черненького с 12 комнаты, он еще где-то тут на заочном учится? Так вот, я ж, ну, Люська знает, давно на него глаз положила. Смазливый такой мальчик, да бесхозный какой-то. Я и так вокруг него, и сяк, а он – ноль эмоций. Все книжки свои читает. А сегодня, наконец, понял, что я не шучу. Мы с ним уединяемся в его комнате. За окном звезды, романтика… Я, вся в собственных оргазмах, томным шепотом спрашиваю: «Милый, ты уже кончил?» А он знаете что? Отвечает: «Нет, я еще на четвертом курсе…» Полный отпад!!!
Громче всех хихикало одеяло у Сергеевых ног. Люся больше не плакала.
– Ладно, дамы, – Сергей, предвидя полупьяные бабские базары, решил удалиться, – вы давайте, укладывайтесь, а я пойду перекурю в коридоре. Вернусь через пятнадцать минут, чтоб все уже спали. Без трескотни, ладно? А то у меня от ваших полуночных бесед скоро полная морально-интеллектуальная импотенция наступит.