– Отправишься, когда сочтешь нужным, – сказала Мама.
– А если…
Мама приложила палец к губам.
– Ложись и смотри на облака. Не забивай голову. Расслабься.
Майло попробовал расслабиться, но его преследовали мысли о Сюзи. Так и должно быть? В размышлениях он забылся беспокойным сном.
Через неделю было решено, что Майло возродится радиоведущим по имени Майло «Свиной Ломоть» Зилинский в Цинциннати, штат Огайо. На сей раз он дожил до сорока девяти. И когда очнулся на ржавом железнодорожном мосту, голова лежала на коленях у Сюзи. Она гладила его волосы, но не пыталась поцеловать или еще что. Неизведанное прежде чувство, которое повторится не скоро. Минуту-другую они наслаждались взрослением, пока не появились Ма и старуха-кошатница.
– Что ты любил больше всего? – спросила Сюзи. – Чего тебе будет не хватать?
– Из жизни?
Майло повременил с ответом, поскольку жизнь «Свиного Ломтя» Зилинского была таки мерзкой. И в этот раз на хороший дом рассчитывать не приходилось.
– Рождество, – сподобился он. – Любил больше всего.
Вранье. Больше всего он любил девчонку по прозвищу Орешек, из закулисной свиты группы Доктор Хук.
Но она не стала переспрашивать. Так люди заводят друзей, неважно, из какой они реальности.
Глава 5. Душу можно стереть, как тупое телешоу
Проплыв по океанам памяти, Майло открыл глаза. Загробный мир после нападения акулы. В постели с Сюзи. Только что она вернула браслет из его первой жизни. Он покрутил его и надел на запястье. Как раз впору. Сюзи прильнула к нему, как часть составной головоломки. Они совпадали, как бывает у людей, обнимавших друг друга сотни тысяч раз.
Ущипнув его, она сказала:
– Соберись. У нас гости.
В дверь постучали. Требовательно и громко. Мамин стук. Проклятие. Они же собирались что-то обсудить.
– Знаешь, что им надо? – спросил он Сюзи.
Она закусила губу.
– Нет.
Вранье. Ну да ладно.
– Ступай, – сказала она.
Он встал с постели, чувствуя изжогу.
– Майло, – окликнула она.
– А?
– Надень штаны.
Вместе с Мамой, Няней и примерно сорока котами они покинули его убогое пристанище. Шли молча, как бы медитируя. Майло размышлял о погоде, своей учительнице из третьего класса и вечно ломавшемся холодильнике из его давнишней жизни.
А еще о двух женщинах – или частицах вселенной. Кем они были, он так и не разобрался. Даже зная их уже несколько тысяч лет, разве узнал он их лучше? Должен ли был он полюбить их? Вероятно, но с течением времени они больше пугали его.
Вздохнув, он попытался переключиться на мысли о холодильнике. Они забрели в уютный уголок с изгородями и крохотными птичьими кормушками. Издалека едва слышно доносилась музыка. Внезапно все исчезло. Тропинка, будто доска с борта пиратского корабля, обрывалась в ничто. Похоже на фокус. Вот тропинка, в конце комки грязи и перепутанные корешки… и дальше пустота. Дурнота бетономешалкой закрутилась внутри Майло. Дунул ветерок, но вместо весеннего запаха принес лишь запах пустоты.
– Что здесь? – спросил Майло.
– Ничего, – ответила Няня. – Мы Нигде.
Майло подождал продолжения.
– Твое следующее возвращение по счету девять тысяч девятьсот девяносто шестое, – сказала Няня.
Один из котов завернулся вокруг его лодыжки, словно пытаясь опрокинуть. Желудок Майло сжался.
– Как много страданий приносит жизнь, – сказала Мама. – Рождаешься, живешь, умираешь, рождаешься снова. Я подумала, тебе могла надоесть эта канитель, и ты решишь прервать цикл.
Ага, снова за старое.
– Я люблю цикл, – сказал Майло. – Люблю проживать жизни.
– Прекрасно, – сказала Ма, – но ты не можешь возвращаться вечно. Ты дол…
– Мне известно, что я должен.
– Ты, – скривилась Няня, – как мальчишка, который восьмой год сидит в пятом классе. Пора бы достичь Совершенства!
– Быть может, это «совершенство» несколько переоценено, – решился Майло.
Мама встала рядом с ним и обратилась взглядом в Великое Ничто. Потом склонила голову и после паузы сказала:
– Представь себя космическим кораблем.
– Сравнение не космического масштаба, – вздохнул Майло.
– Каждая прожитая жизнь должна поднять тебя выше, научить большему, сделать умнее, дать вырасти во всех смыслах. Достигнув орбиты, ты с каждым витком проживаешь новую жизнь, пока, с последним импульсом, не преодолеваешь притяжение и не улетаешь к звездам. Помнишь про огонь? Улететь к звездам твой удел, Майло. Как и для любой души. Невесомым и свободным.
– Ну да, все такое, – сказал Майло. – Притяжение. Совершенство. Но не так оно просто, верно?