— А зачем?
— Чтобы ты посмотрел на настоящего оборотня. Он же все равно при солнечном свете бессилен.
— При солнечном свете бессильны вампиры, и то не всегда. А уж оборотни-то…
Елена передернула плечами:
— Не хочешь — не ходи. Не знала, что связалась с трусом.
Естественно, после таких слов Павел был готов идти в геенну огненную, а не то что в логово оборотня.
Они прошли между старыми домами, еще сохранившимися в перелицованной Москве. Нырнули в арку, где царили сумрак и прохлада, затем вышли из нее. Дальше Елена повела Павла по узкой тропиночке меж зарослями борщевика и чертополоха.
— Осторожнее, борщевик жжется, а чертополох колется, — предупредила девушка.
— Надо все здесь по вырубить к чертям собачьим.
— Ты что! Это же его логово.
— Не один порядочный вервольф не станет жить в таком запустении.
— Много ты понимаешь в вервольфах!
— А ты…
— Чш-ш-ш! Вот этот гараж, мы пришли.
Гараж был страшно покореженный и напоминал больше какую-то лачугу бедняка, бомжа, но только не оборотня. Павел даже не знал, откуда пришло к нему это знание — о том, как выбирают себе логово оборотни, но вот пришло же. У него самого логово снаружи было не ахти каким, так что, может, он ошибается?
— Я пойду первым, — строго сказал Елене Павел. — Ты лучше вообще побудь на свежем воздухе.
И Павел осторожно потянул на себя дверь гаража.
Она даже не скрипнула — хорошо были смазаны петли. Это говорило в пользу обитателя гаража — он не хотел, чтобы о его похождениях знала вся округа.
Внутри было сумрачно и душно. Павел огляделся, делая знак Елене, чтоб не вздумала входить. Гараж изнутри был прибранным и даже приукрашенным, машины, а также всякого автомобильного хлама не было и в помине.
Только какая-то куча тряпья лежала в углу. Павел присмотрелся к этой куче, и у него екнуло сердце.
Он подошел ближе, учуяв запах запекшейся крови и псины. Откинул старое ветхое покрывало…
Перед ним в горячке метался получеловек-полуволк — страшное сочетание. Существо начало какую-то из трансформаций, но не смогло завершить ее. Так что до пояса это был человек, а ниже — волк.
— Спасите! — лихорадочно простонал несчастный. — Спасите или добейте меня!
Его глаза, налитые кровью, требовательно смотрели на Павла.
— Брат! — простонал получеловек-полуволк. — Спаси!
— Я спасу, — пообещал Павел. — Только скажите мне, как это случилось.
— На меня… давно шла охота. Потому что я вышел из Общины. Они прокляли меня и послали своих убийц. Я скрывался, здесь они меня не нашли. Они застали меня, когда я был волком и охотился в Битцевском парке. Они пустили в меня серебряные сюрикены — а-ах, какая боль! — и когда увидели, что я упал, поторопились доложить о том, что я мертв. Но я был только ранен, правда, тяжело. Я кое-как добрался до логова и начал здесь Изменение, но потом понял, что не смогу — слишком много в теле серебра. Оно проникло глубоко, и загноились раны. Мне самому эти сюрикены не вытащить. Помоги, брат. Смотри: вот здесь, вот здесь и вот здесь.
— Я все понял, — сказал Павел, осмотрев раны. — Лена!
Лена вошла и ахнула.
— На ахи нет времени, — сказал Павел. — Беги в аптеку за ватой, бинтами, медицинским спиртом, зеленкой и перекисью водорода. И еще купи пинцет! И побыстрей!
— Я мигом! — крикнула Елена.
— А я ведь ее знаю, — ухмыльнулся раненый. — Она фея. Не связывайся с феями, сынок, одну только печаль наживешь. Да и на зуб они невкусные. Если б ты знал, сколько я не ел! Но сначала надо вылечиться.
Прибежала Елена. В руках у нее был пухлый пакет с логотипом аптеки.
— Будет больно, — предупредил несчастного Павел.
— Больней, чем сейчас, уже не будет, — сказал, скрипя зубами, вервольф.
Павел полил на свои руки спиртом, подождал, когда спирт улетучится, и взял пинцет. Сорвал с него стерильную упаковку и потянул за край одного сюрикена. Сюрикен не поддавался.
— Рви! — простонал вервольф.
И Павел рванул. Сюрикен с чавкающим звуком покинул плоть. Вервольф приглушенно взвыл, заталкивая себе в рот одеяло, чтоб не поломать зубы от боли.
Оставшиеся два сюрикена вышли легче. Павел обильно полил раны перекисью водорода. Потом смазал зеленкой и забинтовал.
— Я теперь хоть превратиться могу, — проговорил вервольф. — Спасибо тебе, брат.
И он с трудом, но методично превратился в человека.
— Вот теперь поесть бы, — сказал он, и глаза у него загорелись.
Павел пошарил у себя в карманах — негусто. Даже на бутылочку "Актимель" не хватит.
— У меня есть деньги, — понял Павловы страдания вервольф. — Вон полка, а на полке шкатулка.