- А где ты меня видел?
- Тоже везде.
- Ага, - согласилась рыжая женщина. - Сейчас девушке трудно сохранить свою индивидуальность.
- Конечно, она так легко растворяется в бутылке, что потом днем с огнем не найдешь, - заметил я.
- Черта с два. Я могла бы назвать тебе с миллион людей, которые храпят с бутылкой под головой вместо подушки, и им приходится кое-что впрыскивать, чтобы они, проснувшись, не откинули копыта от белой горячки.
- Хм? - усомнился я. - Алкаши из кинобизнеса?
- Угу. Я работаю у парня, который колет их за десять баксов*, а иногда берет двадцать пять или даже пятьдесят.
______________
* Бакс - жаргонное название доллара.
- Чудненький бизнес, - позавидовал я.
- Конечно, если только он не прерывается очень быстро. Думаешь, он длится долго?
- Чего бояться? Когда вас отсюда выставят, всегда можно переправиться куда-нибудь с Палм Спринг.
- Кто собирается кого и откуда выставлять?
- Не знаю, ответил я. - О чем мы вообще говорили?
Привлекательностью эта рыжая девчонка не отличалась, но у нее были изгибы в нужных местах. И, кроме того, она работала у человека, который колол пьяниц.
Я облизнул губы.
В бар вошел рослый брюнет и остановился в дверях, ожидая, когда его глаза привыкнут к слабому свету. Затем он начал, не спеша, разглядывать посетителей. Наконец его взгляд наткнулся на нас, и он направился в нашу сторону.
- Ого! - воскликнула рыжая. - Смотри, вышибала. Ты ведь с ним справишься?
Я не ответил. Она гладила щеку бледной рукой и искоса поглядывала на меня. Пианист провел рукой по клавишам и завыл "Мы все еще можем мечтать, не так ли?"
Рослый мужчина остановился у нашего столика. У парня были черные блестящие волосы, холодные серые глаза, словно нарисованные карандашом брови, очаровательный рот и перебитый, но нормально сросшийся нос. Он спросил, почти не разжимая губ:
- Давно вас здесь не видел или меня подводит память?
- Не знаю, - ответил я. - Все зависит от того, что вы пытаетесь вспомнить.
- Ваше имя.
- Не стоит напрягаться, - посоветовал я. - Мы не встречались.
Я вытащил из нагрудного кармана металлический жетон, визитку и бросил их на столик.
- Этот билет мне подарил полковой барабанщик, который стоит на воротах. А на карточке мое имя, возраст, вес, рост, отличительные приметы, количество судимостей и дело, по которому я пришел к Конриду.
Черноволосый франт проигнорировал жетон, дважды прочитал визитку и даже посмотрел на обратную сторону. Он одарил меня слащавой улыбкой. На рыжую женщину этот любознательный тип не обращал ни малейшего внимания. Брюнет постучал ребром карточки по столу и фыркнул, как очень молодая мышь. Моя соседка, уставившись на потолок, притворилась, что зевает.
- Значит, вы один из этих частных сыщиков, - сухо проговорил он. Какая жалость, что Мистер Конрид первым утренним самолетом улетел на север в небольшую деловую поездку.
- Должно быть, днем на Сансете я видела его двойника в сером "корде"*, - вмешалась рыжая пьянчужка.
______________
* "Корд" - марка легковых автомобилей "Оберн Отомобил Компани".
- У мистера Конрида нет серого "корда".
- Он вешает тебе лапшу на уши, - объявила рыжая. - Держу пари, Конрид сейчас наверху мухлюет за рулеткой.
Брюнет по-прежнему не смотрел на нее. Это подчеркнутое игнорирование производило большее впечатление, чем пощечина. Ее лицо медленно побледнело.
- Ну что же, спасибо за разъяснение. Может, как-нибудь в другой раз, предложил я.
- Конечно, но мы не пользуемся услугами частных детективов. Какая жалость.
- Скажешь еще "какая жалость", и я закричу, - предупредила рыжая пьяница.
Брюнет сунул визитку в карман и встал.
- Надеюсь, вы понимаете, - туманно пояснил он. - Так что...
В этот момент девчонка фыркнула и выплеснула виски ему в лицо. Парень отскочил от столика, достал накрахмаленный белый платок и, тряся головой, быстро вытер лицо. Когда он отнял платок, на воротнике осталось большое пятно.
- Какая жалость, - извинилась рыжая скандалистка. - Я приняла вас за плевательницу.
- Забирай ее отсюда, - промурлыкал брюнет. - И чем быстрее, тем лучше.
Он быстро вышел из бара, прижав платок ко рту. К нашему столику подошли два официанта. Все посетители бара наблюдали за нами.
- Первый раунд прошел в неинтересной борьбе, - прокомментировала рыжая. - Оба боксера действовали в осторожной манере.
- Не хотел бы я находиться рядом с тобой, когда ты разозлишься по-настоящему, - заметил я.
Ее голова неожиданно дернулась, и мертвенно-бледное лицо с ярко-красными губами прыгнуло на меня. Она прижала руку ко рту и закашляла, словно больная туберкулезом. Рыжая любительница острых ощущений потянулась к моему стакану, проглотила бакарди с гренадином, и ее начало трясти. Затем для чего-то открыла сумочку и, закрывая столкнула ее на пол. Под мой стул упал позолоченный портсигар. Для того, чтобы достать его, пришлось встать и отодвинуть стул. Один из официантов, стоящий у меня за спиной, вежливо поинтересовался:
- Помочь?
Когда я нагнулся, со столика упал пустой стакан. Поднимая портсигар, случайно увидел небольшую фотографию крупного брюнета, украшавшую крышку. Я опустил портсигар в сумочку, взял рыжую за руку, а официант, предлагавший помощь, - за другую. Девчонка непонимающе смотрела на нас, крутя шеей, будто та затекла.
- Мамусик чуть не откинулась, - хриплым голосом проговорила она, когда мы выходили из бара. Рыжая так шаталась, словно пыталась доставить мне как можно больше хлопот. Мы выбрались из фиолетовых сумерек в ярко освещенное фойе.
- Женский туалет, - официант кивнул на дверь, не уступающую великолепием боковому входу в Тадж-Махал. - Там сидит тяжеловес, который может справиться с кем угодно.
- Черта с два женский туалет! - гнусавым голосом возразила рыжая женщина. - И отпусти мою руку, мажордом. Меня отлично отвезет мой дружок.
- Он не ваш дружок, мадам. Он даже не знает вас.
- Брось, макаронник. По-моему, ты не очень-то вежлив с дамой. Смойся, прежде чем я забуду о своем воспитании и плюну в тебя.