Силу МГБ аппарат Гелена ощутил впервые на собственной шкуре в конце осени 1953 года, когда в ходе операции «Фейерверк» были арестованы многочисленные его агенты. С того времени, по словам Майера, «стало явным фронтовое противостояние между ГДР и ФРГ. И не окутанный мистической тайной советский КГБ, но Министерство госбезопасности в Восточном Берлине стало главным противником нашей разведки. Но в головы руководящих немецких политиков того времени просто не укладывалось, что за шепелявым Ульбрихтом стоит государство с чувством собственного достоинства».
Следует упомянуть, что в своих мемуарах Райнхард Гелен практически проигнорировал первого министра госбезопасности ГДР Вильгельма Цайссера, но много места посвятил его преемнику Эрнсту Вольвеберу, под управлением которого МГБ достигло своих первых значительных успехов, ставших известных широкой публике. Но среди этих удач были не только яркие и разрекламированные приключения, вроде побега сотрудников БНД Вольфганга Хёэра и Ганса-Йоахима Гайера из Западного в Восточный Берлин, которые затем выдали МГБ множество своих агентов. Внешне незаметные и мелкие на первый взгляд операции против обычных шпионов, занимавшихся сбором сведений о войсках, давали восточногерманской разведке немалые преимущества.
Восточногерманский контрразведчик Вагнер подчеркивал, что «самым слабым звеном в цепи между агентами в ГДР и разведцентром в Пуллахе была связь. БНД постоянно старалась улучшить систему связи, сделать ее более скрытной, но Второму главному отделу все равно быстро удавалось распознать все изменения и варианты, чтобы принять соответствующие контрмеры».
Контрразведка МГБ исходила из того, что шпионы в пятидесятых годах в основном лично многократно встречались со своими «кураторами» в Западном Берлине, чтобы избегать почтовой или радиосвязи.
«Военные шпионы из отдаленных округов (Росток, Эрфурт, Дрезден), как правило, пользовались «ранними поездами», чтобы отправиться на встречу в Западный Берлин. В этих же поездах ездили и сотрудники наружного наблюдения МГБ, которые вели слежку за опознанными по ряду критериев лицами или за теми, на кого им указывали работники транспортной полиции, от их станции отправления до Западного Берлина».
Возросшие успехи контрразведки МГБ и тем не менее все не уменьшавшаяся активность западных шпионских операций против ГСОВГ заставили и советскую военную контрразведку укреплять сотрудничество с восточногерманской секретной службой. Ведь «военные чекисты» Москвы были слишком перегружены контрразведывательным обеспечением своих столь многочисленных гарнизонов и военных баз на территории ГДР.
в) Сотрудничество МГБ ГДР и советской военной контрразведки
С созданием в феврале 1954 Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР, Третье управление «по контрразведывательной работе в Советской армии и Военно-морском флоте», побыв короткое время в Министерстве внутренних дел, окончательно вошло в состав КГБ. Теперь оно называлось Третьим главным управлением и ему подчинялись управления военной контрразведки в военных округах, флотах и группах войск, в армиях и флотилиях, а также особые отделы КГБ в дивизиях и бригадах. В полках и вплоть до рот за контрразведку отвечали особые оперуполномоченные. Для слежки за военнослужащими военная контрразведка создала в вооруженных силах густую сеть информаторов, которые помимо возможных шпионских связей, обязаны были сообщать и о политической благонадежности и нарушениях «социалистической морали» солдат и офицеров. Так как руководство советской секретной службы было явно недовольно предыдущими достижениями военной контрразведки, а виновные в сталинских репрессиях и массовых чистках кадры хотя бы частично требовалось заменить, то из Главного политического управления (ГПУ) вооруженных сил в военную контрразведку КГБ было направлено более полутора тысяч офицеров. Одновременно руководство КГБ уволило тех офицеров, которые были слишком «замазаны» в проведении репрессий.