Еще до эмиграции, в августе 1985 года М. познакомился с гражданином ГДР Экхардом Б. В лагере для переселенцев в западноберлинском районе Мариенфельде М. попробовал выйти на контакт с БНд, очевидно, по инициативе Б. Этот Б. еще раньше рассказал ему о некоем офицере ННА — сначала капитане, потом майоре, который был готов поставлять сведения, касающиеся своей части. Но вот чего М. не знал: Б. был одновременно неофициальным информатором МГБ, контактирующим с противником (под агентурным псевдонимом IMB Детлеф Нитше). Вплоть до этого момента нет никакого основания говорить о блистательной операции восточногерманской контрразведки. Ведь МГБ долго не могло узнать, занимается ли М. (теперь на него было заведено оперативное дело «Кукла») нелегальной контрабандой антиквариата, или прежде всего служит Западу как агент — особенно ввиду того, что было известно, что Бернд М. планировал совершить в ГДР и кражу антиквариата со взломом. Еще в 1986 году окружное отделение «Штази» в Хальберштадте ломало себе голову, «в какой степени действия и высказывания «Куклы» правдивы и объяснимы в плане разведывательной деятельности, или они служат частично или в целом лишь тому, чтобы поддерживать к себе интерес нашего информатора, которого он может использовать как контактное лицо в ГДР для своих частных целей (антиквариат)». Хотя госбезопасность все еще блуждала в тумане — или как раз поэтому, выяснение возможной шпионской подоплеки в действиях М. было специально форсировано. Потому Б. на следующих встречах с М. попытался разговорить того об его дальнейших действиях.
Со своей стороны М. в ноябре 1986 года встретился с одним сотрудником БНД в Нюрнберге. Пуллах проявил большой интерес к возможной шпионской работе офицера ННА и потребовал от М. запросить у его контактного лица, т. е. «Детлефа Нитше» больше информации. БНД якобы пообещала М. и Б. за успешную вербовку этого офицера премию по пятьдесят тысяч немецких марок каждому. Офицер, о котором шла речь, существовал на самом деле, но никогда не говорил с Б. ни о какой-то шпионской работе, и никогда не вступал в контакт с М., который встречался со своим связником Б. в ЧССР, и иногда на транзитном автобане в ГДР.
Несмотря на то, что М. своевременно почувствовал за собой слежку МГБ, он не отказался от своих контактов и продолжал использовать транзитные трассы. Позднее на допросах М. утверждал, что во время одной из встреч с Б. в придорожном кафе на транзитном автобане БНД даже вела контрнаблюдение (т. н. мероприятие «очистки», dry cleаn), заметив в результате слежку МГБ. Даже если это было не так, М., во всяком случае нюх не подвел. Его сотрудничество с Федеральной разведывательной службой было особенно рискованным не только из-за его яркого прошлого, но и потому, что ни со стороны сотрудников БНД, ни со стоны самого М. никогда не было прямого контакта с упомянутым офицером. Очевидно, в Пуллахе желание добиться большого успеха возобладало над здоровой осторожностью. Сегодня можно сказать, что 90 % внутренних источников БНД в ГДР в семидесятых и восьмидесятых годах работали на две стороны, то есть, одновременно служили и МГБ, участвуя в так называемых разведывательных играх против Федеральной разведывательной службы.
В номере журнала «Бурда Моден» весной 1987 года БНД поместила замаскированные задания, которые должны были быть переданы ему через М. и Б. Эта «шпионская инструкция БНД помимо наставлений офицеру по приему голосовых радиопередач и других важных для разведывательного сотрудничества указаний содержала подробные вопросы об интересующих западногерманскую разведку сферах, например о боевой технике, вооружении и боеприпасах, находившихся в месте службы офицера. К примеру, БНД требовала от него сообщить точное количество танков и БМП, грузовиков «Урал-375», «КрАЗ», «ЗИЛ» и «Татра», количество типов различных боеприпасов, противотанковых ракет и типов бомб».