Вскоре в Брест, где на тот момент шли мирные переговоры, срочно отправляется делегация от исполкома Всебелорусского съезда. Один из первых пунктов в «Наказе», который она везла с собой, гласил:
«Вся Беларусь в своих этнографических рубежах является единой и неделимой и входит как автономная часть на равных правах в Российскую демократическую федеративную республику…»
По дороге члены делегации С. Рак-Михайловский и А. Цвикевич отправили в Минск письмо:
«Пожелайте нам, дорогие товарищи, успеха в нашей чрезвычайно ответственной и трудной работе. Перешагнули мы немецкие окопы с сознанием своей правоты, не как побежденные, но как равные. Революционное право на этот шаг нами свято исповедуется. Мы сознаём, что ало-белое знамя наше не запятнано и не будет запятнано предстоящей встречей. Но в сердцах наших тоска — слишком мало возможностей для счастливого исхода переговоров. В одно мы верим — мы верим в Революцию!..»
Кроме того, был еще один фактор, который опосредованно влиял на белорусское движение, — польский корпус генерала И. Довбор-Мусницкого. Еще в середине января 1918 г. большевики объявили генерала и всех его офицеров вне закона и предприняли попытку разоружить поляков. В ответ И. Довбор-Мусницкий объявил Советской России войну, а его корпус занял Бобруйск, Рогачев и Оршу.[47] Одновременно польский генерал выступил с предложением к Белорусской раде собраться в Бобруйске. Оно, правда, содержало одно очень важное условие:
«Мы в ваши внутренние дела вмешиваться не будем. Нам от вас необходимо только продовольствие для людей и лошадей… Никаких притеснений вам чинить не будем, но помните, что всякое с вашей стороны враждебное действие к нашим войскам и вообще к полякам повлечет за собой жесткое наказание».
Совнарком Западной области и фронта решил использовать ситуацию, чтобы полностью покончить с угрозой национального переворота. Стремясь любой ценой сохранить власть в своих руках, местные большевики начали репрессии против своих политических оппонентов. Первыми были арестованы представители украинских организаций, а также некоторые члены Думы и Управы. А уже 30 января (12 февраля по новому стилю) 1918 г. вышло «Воззвание к белорусскому народу», в котором большевики объявили белорусские национальные организации «предателями народных интересов»:
«Нас упрекали в посягательстве на права народов, в частности на право белорусского народа на самоопределение; когда мы разоблачили эту ложь, нам многие не верили. Сейчас нами документально установлена самая тесная связь членов так называемой Белорусской центральной войсковой рады, белорусских националистов с украинскими и польскими контрреволюционерами, душителями свободы польского и украинского народов».
К. Езовитов пытался отклонить обвинения, разъясняя, что обратиться в Киев с просьбой немедленно выслать в Бобруйскую крепость части, которые были укомплектованы выходцами из Беларуси, Центральную белорусскую военную раду вынудила лишь угроза ее захвата со стороны польского корпуса.[48] Отправленная от имени Совета съезда в Москву в редакции местных газет телеграмма гласила:
«Совершается величайшая провокация и наглейший обман белорусского народа. Комиссары Западной области и фронта Ландер, Калманович и Феденев терроризируют демократические белорусские организации, обвиняя их лживо в сношении с легионами польского генерала Довбор-Мусницкого. Разогнана и закрыта Белорусская войсковая рада, арестован президиум рады (Езовитов, Захарко, Мамонько). Разыскиваются по квартирам Рак-Михайловский, Воронко, Шило, Алексюк и Гриб. Арестованы члены Белорусской социалистической громады… Добивается все живое в белорусском народе. Стремление Белорусской рады организовать полки против поляков провокационно извращено… Белоруссия отдана на растерзание империалистам и черни. Беженцы гибнут. Близятся дни кошмара и бесславной смерти. Апеллировать не к кому. Все терроризировано».
В Брест на переговоры большевиков с немцами белорусские представители не были допущены.[49] 19 февраля 1918 г., после того как советская делегация внезапно оставила переговоры, германское командование отдало приказ своим частям перейти линию фронта. Одновременно с тыла продолжал свое наступление польский корпус. Не дождавшись появления противника, большевики в панике покидают Минск.
47
Только благодаря переброшенным в срочном порядке отделам латышских стрелков большевикам удалось остановить польское наступление на Могилев.
48
К. Езовитов писал в этой связи:
«Когда запахло в воздухе столкновением, когда выяснилось, что поляки начинают прорываться через Минск и Могилев в Быхов и Бобруйск, явилось желание удержать базу за белорусами, удержать за ними все имущество крепости…»
49
Т. Гриб по прямой связи просил Л. Троцкого допустить белорусскую делегацию на переговоры в Брест. Тот якобы ответил: «Белорусский народ, как каждый народ, имеет полное право на самоопределение и, конечно, должен сам решать свою судьбу», но когда делегация прибыла в Брест, она не была допущена на переговоры, и будто бы по распоряжению того же Л. Троцкого.