Александр Бурбис писал:
«Беларусь опять накануне немецкого нашествия. “Самодержцы” Западной области устанавливают новую линию обороны Ржев — Вязьма — Брянск и удирают в Смоленск. Их дело продажи Беларуси немецким империалистам сделано — они, разоружив фронт и Беларусь, уверены, что Беларусь не сможет защищать свое достояние. Не ошибутся ли они?»
ГЛАВА 2
«Мужицкая республика»: правительство Иосифа Воронко
Белорусское национальное движение прошло путь от культурного возрождения до идеи независимого государства менее чем за четверть столетия. Однако воплощение этой идеи на практике потребовало совершенно нового уровня национального самосознания, а также опыта по продвижению и отстаиванию национальных интересов. Но именно опыта борьбы за власть в белорусском движении катастрофически не хватало.
Еще в январе 1917 г. немецкий советник по делам восточных территорий фон Беккерат в записке, составленной для руководства Обер-Оста, с уверенностью констатировал:
«Белорусы никогда не выражали стремления к государственной самостоятельности… Отдельные сепаратистские взгляды, развиваемые немногочисленной группой археологов и литераторов в Вильно, нужно отнести к местным делам, не имеющим политического значения».
А спустя всего год, 18 февраля 1918 г., Виленская Белорусская рада выступила с декларацией о разрыве государственных отношений между Беларусью и Россией и призвала Берлин присоединить Восточную Беларусь к «оккупированной части белорусско-литовского края с целью организации независимого государственного быта».[50]
Тем временем в Минске с эвакуацией Облискомзапа возобновил свою работу Исполнительный комитет Всебелорусского съезда, который также обратился с призывом, но уже к местному населению, «сплотиться вокруг демократических организаций» и «не поддаваться панике». В воззвании особенно подчеркивалось, что «город охраняется патрулями гражданской милиции и белорусских частей». Словно в подтверждение этих слов, над балконом бывшего дома губернатора был вывешен национальный флаг.
Проблема заключалась в том, что почти сразу инициативу в борьбе за власть перехватили местные польские организации. Были одновременно созданы две комендатуры — польская и белорусская, причем поляки имели в своем распоряжении вооруженное подполье и с минуты на минуту ожидали появления корпуса Довбор-Мусницкого, тогда как белорусы реальными вооруженными силами не располагали.[51]
Трудно избавиться от ощущения, что вся активность белорусских деятелей носила отчасти вынужденный характер. Так, провозглашение белорусского правительства произошло не только раньше создания самой республики, но даже прежде чем, собственно, оно само было окончательно сформировано. «Родная наша сторона оказалась в новом тяжелом положении. Где теперь власть, которая тут была, неизвестно…» — такими словами начиналась принятая 21 февраля 1918 г. Исполкомом Рады Всебелорусского съезда Первая уставная грамота. В ней заявлялось, что теперь «временную народную власть в крае» будет осуществлять созданный исполкомом Народный секретариат Беларуси.[52]
Первоначально в новый орган вошло двенадцать человек: И. Воронко — исполняющий обязанности народного секретаря внешних дел, П. Бодунова — призрения, Г. Белкинд — финансов, Е. Белевич — юстиции, К. Езовитов — особо уполномоченный по военным делам, Л. Заяц — управляющий делами, П. Злобин — народный секретарь великорусских дел, А. Карач — почт и телеграфов, П. Кречевский — контроля, И. Мокреев — внутренних дел, И. Середа — народного хозяйства, А. Смолич — народного просвещения. Еще спустя два дня в состав Секретариата были кооптированы В. Редько в качестве народного секретаря путей и Т. Гриб на должность народного секретаря земледелия. Возможно, тогда же там оказался и Л. Гутман, возглавивший отдельный секретариат по еврейским вопросам.[53]
Первым председателем Народного секретариата стал двадцатишестилетний Иосиф (Язэп) Воронко. Глава первого белорусского правительства был родом из местечка Кузница Сокольского повета, где по иронии судьбы полвека назад появился на свет историк Михаил Осипович Коялович — один из столпов «западноруссизма». Воронко являлся вольным слушателем юридического факультета Петербургского университета, откуда его исключили за неуплату как раз накануне войны. Он пробовал себя в журналистике, был членом разного рода общественных организаций — от студенческого кружка научного изучения Гродненской губернии до Всероссийского литературного общества. Сразу после февральской революции Воронко неожиданно попадает в число руководителей белорусского движения: возглавляет петроградский комитет Белорусского общества по оказанию помощи пострадавшим от войны, является членом Центрального комитета Белорусской социалистической громады и генеральным комиссаром Великой белорусской рады по делам юстиции. Наконец как председатель Рады I Всебелорусского съезда он становится во главе ее исполкома.
50
Созданная в январе 1918 г. на белорусской конференции в Вильно, Рада взяла на себя роль национального представительства на территории Обер-Оста. Она направила к рейхсканцлеру Германии своих представителей с просьбой восстановить «…свободное и самостоятельное Великое Княжество Литовское в его исторических пределах…»
51
Было обещано «принять все меры к ограждению от расхищения и разгрома народного имущества и охране личной безопасности».
Из приказа К. Езовитова по гарнизону города Минска:
«Распоряжением Белорусской Рады я назначен Начальником Гарнизона и Комендантом города Минска. Приглашаю население сохранять полное спокойствие и выдержку. Наступающая немецкая армия должна увидеть протекающую мирную жизнь населения, не желающего продолжать безумной войны».
Кроме того, в городе были организованы самооборона местного комитета Бунда и отделы городской милиции.
52
В литературе можно встретить две даты принятия Первой уставной грамоты — 20 и 21 февраля 1918 г. Текст самой грамоты гласил:
«Наша родная сторона вновь оказалась в тяжелом положении. Где теперь власть, которая тут была, нам неизвестно. Мы стоим перед тем, что наш край может быть занят немецкой армией. Мы обязаны взять свою судьбу в собственные руки. Белорусский Народ должен осуществить свое право на полное самоопределение, а национальные меньшинства — на национально-персональную автономию. Право наций должно найти свое осуществление путем созыва на демократических началах Учредительного собрания. Но и до созыва Собрания власть в Беларуси должна принадлежать тем народам, которые в ней живут. Исполнительный комитет Рады Первого Всебелорусского съезда, дополненный представителями революционной демократии национальных меньшинств, выполняя задания Съезда, объявляет себя временной Властью в Беларуси, подходящей для управления Краем и для наиболее быстрого созыва Всебелорусского Учредительного собрания на основании общего, прямого, равного, тайного и пропорционального избирательного права для всего взрослого населения независимо от национальности, религии или пола. Временную народную власть над краем, которая поставит своей целью защиту и утверждение завоеваний революции, будет осуществлять созданный нами Народный Секретариат, который с этого дня приступил к выполнению своих обязанностей. Личный состав Секретариата будет опубликован позже».
Всего было решено включить в состав Исполкома 27 представителей Минска, 9 из провинции, по 10 представителей городских советов и земств, а также 15 представителей национальных меньшинств: 7 евреев, 4 поляков, 2 русских и по одному украинцу и литовцу.
53
Народный секретариат внутренних дел возглавил бывший председатель исполкома III Съезда Советов крестьянских депутатов Минской и Виленской губерний, член редколлегии «Крестьянской газеты», эсер, украинец Иван Мокреев. Народный секретарь финансов — эсер, еврей Гелий Белкинд. Секретариат просвещения получил один из организаторов Белорусского национального комитета, двадцатисемилетний выпускник духовной семинарии, агроном, белорус Аркадий Смолич; народного хозяйства — член Белорусской социалистической громады, председатель президиума Всебелорусского съезда, почти сорокалетний ветеринарный врач, белорус Иван Середа. Начальником юстиции был назначен член президиума съезда, юрист, штабс-капитан, белорус Ефим Белевич. Учительница из-под Гомеля, тридцатидвухлетняя эсерка, белоруска Полина (Полута) Бодунова возглавила Народный секретариат призрения. Руководителем секретариата великорусских дел стал представитель земств, русский Павел Злобин; почт и телеграфов — почтовый чиновник Александр Карач. Народный секретариат контроля получил еще один выпускник духовной семинарии, бывший банковский служащий Петр Кречевский. Управляющим делами стал бывший чиновник Виленского акцизного управления и секретарь Минского отделения Всероссийского земсоюза Леонард Заяц. Наконец, особо уполномоченным по военным делам был избран Константин Езовитов. Уже позже к ним присоединяются бывший учитель Василь Захарко, занявший пост казначея, инженер-технолог Антон Овсеенко, представлявший Белорусскую раду Бобруйска, и Л. Гутман, возглавивший отдельный секретариат по еврейским вопросам. На место народного секретаря земледелия был кооптирован бывший студент Петербургского психоневрологического института Томаш Гриб, возглавивший левое крыло Громады и ставший самым молодым из членов правительства.