Постепенно, по мере того как укреплялись позиции БНР, росло и количество государственных служащих. К середине лета 1918 г. в канцелярии Народного секретариата работало тридцать три человека. Уже вскоре появилось сатирическое стихотворение, в котором неизвестный автор в язвительной форме дал краткое описание каждому из членов правительства БНР. Так, И. Середа, «…ціхінькі, ні шпаркі», отвечает за народное хозяйство, хотя сам «…ні ўладзіў ні гвазда», А. Смолич — на «прасьвеці» (имеется в виду просвещение). П. Кречевский взял себе «фінансы», «кантроль» и «харчаванне», при этом — все время с «…гурбай спраў» и… «мухаю выдатнай». Антон Овсяник — «быў там нечым і Аўсянік, каб залатаць кішані…» Про еще одного члена правительства стихотворение сообщало буквально следующее:
О самом же И. Воронко автор отзывался особенно саркастически: «“Сэкрэтар Міжнародовы”… ні міністар, а “совдэп”».
Вопрос о смене правительства никуда не исчез. 28 июня 1918 г. на очередном (одиннадцатом) заседании второй сессии Рады БНР с перевесом в четырнадцать голосов при шести воздержавшихся наконец был утвержден особый состав нового Народного секретариата во главе с Р. Скирмунтом. В него вошли генерал К. Кондратович в качестве народного секретаря внутренних дел, Станислав Хржановский — народный секретарь финансов, Радослав Островский — народный секретарь просвещения и Павел Алексюк. Сам Р. Скирмунт получил пост народного секретаря иностранных дел.
Новый кабинет в качестве приоритетных вопросов внутренней политики выдвигал «поддержку правильных отношений с оккупационной властью и работу в полном контакте с ней», а также «создание из Народного секретариата центральной власти». Во внешней политике Скирмунт ставил целью «добиваться признания белорусской государственности у государств, вышедших из состава Российского государства и стран Четвертичного союза, а также у заключивших с ними мир и нейтральных стран». В отношениях с соседями предлагалось стремиться к установлению «дружественных отношений», но при этом добиваться «правильного размежевания»: с Украиной — по южной границе Гродненской и Минской губерний, с Литвой — на Виленщине, с Польшей и Россией — «по этнографическому принципу».
При этом вопрос о возможной федерации с соседними государствами, «насколько она будет нужной и полезной для Беларуси», относился к компетенции будущего Учредительного сейма и в программе не рассматривался.
Финансовая часть проекта состояла из четырех пунктов: получение займов на текущие и неотложные расходы; выпуск собственных денег — в случае признания белорусской государственности; создание земельно-парцелляционного банка, который должен был заняться решением земельного вопроса; деятельность по возвращению в Минск эвакуированных ранее финансовых институтов.
Предложения по решению земельного вопроса кроме добровольного выкупа наделов предусматривали также принудительное отчуждение земли у крупных землевладельцев «там, где это необходимо» и «государственный контроль с целью избежать земельной спекуляции».
В кратком резюме относительно будущей правовой реформы упор делался на строительство всеобъемлющего «Белорусского государственного суда» на основе частичного использования российского Свода законов с дополнениями, которые бы «отвечали духу и быту белорусского народа». Кроме того, проект предлагал целый ряд конкретных шагов в сфере образования, начиная от укрепления белорусского начального и школьного образования, активизации издательской деятельности, в том числе выпуска учебников, и вплоть до открытия в Минске Белорусского университета (причем этот пункт значился в проекте программы первым).
Новый кабинет уже однозначно заявлял о том, что именно «белорусский народ является законным хозяином своего края», признавая одновременно право других национальностей на «совместную гражданскую жизнь». При этом государственным языком объявлялся белорусский, но его полное введение в органах администрации должно было проходить постепенно.