Не лучшей ситуация была и в Вильно, где катастрофически ощущалась нехватка белорусских кадров. Когда местные левые партии предложили белорусам занять семнадцать мест в будущем Совете рабочих и крестьянских депутатов, в городе не нашлось не только требуемого число белорусских социалистов, но и просто семнадцати «сознательных активных работников».[95]
Тем временем в результате переговоров с литовской стороной в состав Тарибы вошло шесть делегатов от Виленской Рады во главе с В. Ластовским, а уже 1 декабря 1918 г. И. Воронко был назначен министром белорусских дел при литовском правительстве. Одновременно организуется белорусская секция литовского министерства обороны и начинается формирование белорусских частей в составе литовской армии.[96]
Польский исследователь Т. Блащак отмечает:
«Соглашение с Тарибой должно было защитить по крайней мере часть белорусских земель от захвата поляками либо большевиками и сделать возможным продолжение на этих территориях национальной работы… Оно давало надежду на создание своего рода белорусского Пьемонта».
Тогда же руководство БНР обращается к литовскому правительству с просьбой о кредите в 100 тыс. марок. Проблема, однако, состояла в том, что переговоры формально велись не от имени БНР, а от имени Виленской Белорусской рады. Кроме того, очень скоро напомнили о себе накопившиеся внутренние конфликты и личные обиды между самими белорусскими деятелями.[97]
Когда в конце декабря 1918 г. большевистские части уже приближались к Вильно, правительство БНР окончательно разделилось: А. Смолич вслед за А. Цвикевичем отправился в Киев с просьбой о предоставлении государственного займа, а В. Захарко, Л. Заяц и А. Луцкевич оказались в Гродно, который оставался в сфере германской оккупации. Причем добирался сюда белорусский премьер по немецкому пропуску, выданному ему как литовскому служащему.
До войны губернский Гродно представлял собой типичный город «чиновников и военных», но в условиях немецкой оккупации он постепенно превращается в один из локальных центров белорусского движения: еще весной 1916 г. тут была открыта первая белорусская школа, а позднее появляются различные культурные и политические организации. В конце 1918 г. при поддержке немецкого командования в Гродно начинают создаваться институты литовского государства. Сюда же из Вильно переносится формирование 1-го белорусского полка литовской армии. На самом деле единственным, что пока сдерживало большевиков и поляков от попыток захватить город, был немецкий гарнизон крепости, прикрывавший отход 10-й немецкой армии в Восточную Пруссию.
А. Луцкевич не собирался надолго задерживаться в Гродно. Обстоятельства складывались таким образом, что теперь судьба БНР зависела от признания ее прав на независимое существование странами-победительницами, руководители которых должны были собраться на мирной конференции в Париже. Причину, по которой белорусы медлили с отправкой собственной делегации, можно свести к одному слову — деньги. Участие в конференции требовало больших средств, которыми правительство А. Луцкевича не располагало. В своем дневнике белорусский премьер-министр записал:
«Теперь вопрос о деньгах — это дело нашей государственной политики в целом».
В ожидании известий из Украины по поводу кредита он работает над переводом брошюры М. Довнар-Запольского «Основы государственности Беларуси» и по мере сил принимает участие в местной политической жизни. Одновременно А. Луцкевич пишет несколько нот к дипломатическим представителям стран коалиции и правительства Германии с протестом против политики Польши, успевшей заявить свои права на Гродненщину и Виленщину.
Вскоре в город в качестве министра белорусских дел Литвы прибывает И. Воронко. Бывший глава БНР заявил, что в Ковно об автономии белорусов «и слышать ничего не хотят», и объявил бывшую Гродненскую губернию… частью литовского государства. Несколько месяцев своей деятельности в Гродно министерство занималось поддержкой разнообразных общественных организаций, пропагандой, продажей части товаров, оставшихся от немцев, урегулировало вопрос о переходе железной дороги к литовским властям, пыталось возродить институт мировых судей и почту, назначило лесничих и организовало «бюро осведомления» — службу литовской разведки. Свое право на Гродненщину литовская сторона обосновывала тем, что местные жители являются славяноговорящими балтами, то есть «почти литовцами», и принципиально отличаются от белорусов из окрестностей Минска или Могилева.[98]
95
Правда, во второй половине 1918 г. виленский белорусский центр пополнился целым рядом деятелей. Среди прочих сюда приехал Ян Станкевич, которого за его фанатическую преданность национальной идее называли «белорусским Савонаролой».
96
Первоначально в Белорусский секретариат входили К. Фалькевич (В. Святополк-Мирский?), И. Луцкевич, В. Ластовский, кс. Вл. Толочка, Д. Семашко и Я. Станкевич. Кроме того, В. Ластовский стал белорусским представителем при литовском посольстве в Берлине, а Д. Семашко вошел в состав литовской делегации на мирной конференции в Париже.
97
«Кандидатура И. Воронко, — писал позже В. Захарко, — была предложена только с одной целью: примирить две противоположные стороны — Ластовского и Луцкевича…»
98
Судя по всему, подобная аргументация имела свою аудиторию. Так, министр иностранных дел Великобритании Артур Бальфур всерьез опасался, что в случае отхода немцев из Гродно там может произойти литовское восстание против поляков.