Едва ли не основные успехи внешнеполитической деятельности БНР были связаны со странами Прибалтики, за исключением Литвы. Первым с миссией в Латвию в конце июля 1919 г. отправляется Кузьма Терещенко. Здесь он вступает в переговоры с министром иностранных дел Латвии Зигфридом Мейеровицем, в том числе и по вопросу создания на территории Латвии белорусских военных частей. Планировалось даже, что латвийская армия на время займет часть белорусских уездов, причем гражданская власть здесь сразу перейдет в руки представителей правительства БНР. Однако в связи со скорым занятием поляками Минска К. Терещенко был вынужден срочно покинуть Латвию и выехать в Польшу.[115]
Уже позже, осенью 1919 г., с заданием добиться признания БНР в прибалтийские республики направляется К. Езовитов. Всего за несколько месяцев ему удается возобновить работу белорусской военно-дипломатической миссии в Риге и Ревеле, а также открыть консульство в Латвии (его возглавил поручик Борис Шимкович). Тем самым был заложен фундамент еще одного политического центра, которому суждено было сыграть важную роль в истории БНР.[116]
К. Езовитов действовал решительно и напористо. С одной стороны, он встречается с министрами иностранных дел Эстонии и Финляндии, а с другой — с премьером российского Северо-Западного правительства и завязывает отношения с российским генералом Олегом Корчак-Крыница-Васильковским в Хельсинки. Уже к концу года существовала белорусская колония в Латвии во главе с Радой колонии и Белорусским консульством, были созданы свой клуб, культурно-просветительное общество «Бацькаўшчына», дамский комитет помощи бедным, молодежный кружок, основаны курсы белорусоведения, финансовая комиссия по оказанию помощи правительству БНР и даже выходил свой журнал «На чужыне».[117]
Одновременно представители БНР предпринимают последнюю отчаянную попытку создать собственную армию. Речь идет об одном из отделов Северо-Западной армии под командованием генерала С. Балаховича.
Относительно личности самого генерала в литературе до сих пор существуют самые разные точки зрения. Если для одних исследователей он «выдающийся (возможно, даже гениальный) командир партизанской дивизии», то другие называют его и его армию «подразделением наемников, имеющих большой военный опыт» без особых политических лозунгов.
Станислав Балахович был фигурой во многом типичной для своего времени. Родился он в 1883 г. в крестьянской католической семье на литовско-белорусском пограничье. Карьере священника и духовной семинарии, куда его собирались отправить, предпочел агрономические курсы и должность управляющего одного из помещичьих имений. Вместе с братом Юзефом отправляется добровольцем на фронт, где командует эскадроном в партизанском отряде. В 1918 г. С. Балахович во главе кавалерийского полка Красной армии участвовал в подавлении крестьянских восстаний. В ноябре 1918 г. вместе с полком перешел к белым.[118]
Несмотря на то что инициатором первых встреч был С. Балахович, все выглядело так, будто предложение о сотрудничестве пришло со стороны БНР. К. Езовитов писал:
«Виделся с представителями отряда генерала Балаховича. Балахович теперь совсем свободный человек… Хотел бы быть поближе к родине[119]. Считал себя одно время литвином, но теперь узнал о белорусах и сам не знает, кто он. Нужно, говорит, хорошо познакомиться с картой, движением и историей».
Далее К. Езовитов отмечал:
«Я предложил ему ответить, знает ли он белорусский (простой) язык; знает ли он литовский язык; знает ли он, что его фамилия совсем белорусская: по-литовски было бы Балаховичюнас; как он относится к национальным вопросам и признаёт ли он независимость Белорусской Народной Республики».
Судя по всему, «символ веры» оказался настолько простым, что уже через несколько дней представители генерала вновь явились к К. Езовитову. В своем рапорте он писал:
«Они пришли ко мне… и сообщили, что Балахович белорусский язык знает, Белорусскую Народную Республику признаёт и готов защищать».[120]
По закону о белорусском гражданстве, принятому еще в апреле 1918 г. Народным секретариатом и подтвержденному позже Народной радой БНР, белорусским гражданином считался каждый, кто до войны был приписан к территории пяти белорусских губерний и пользовался правами российского подданства. Также граждане БНР могли стать таковыми на основании личного заявления.
115
Одновременно К. Терещенко вел неофициальные переговоры с князем Анатолием фон Ливеном, командующим добровольческим русским отделом при балтийском ландсвере.
116
Еще 7 сентября 1919 г. в Риге был избран президиум Рады белорусской колонии, в состав которого вошли И. Данилюк, А. Степура, П. Цветков и Н. Гордиенко. Кроме того, особый представитель миссии по делам беженцев Михельсон организовал в Нарве Белорусский беженский комитет, связался с американской миссией Красного креста и с ее помощью организовал питание беженцев в округе.
117
Правда, опубликованная на его обложке карта БНР, которая включала и часть поветов Латвийской республики, стала для Риги весьма неприятным напоминанием о территориальных претензиях белорусов. В итоге распоряжением латышского министра внутренних дел журнал был конфискован. Кроме того, в ноябре 1919 г. латвийская пресса обрушилась на белорусское представительство за то, что, принимая граждан в свое подданство, оно способствовало уклонению их от воинской повинности.
118
Недаром генерал М. Юденич высказался о своем подчиненном в том смысле, что тот с военной точки зрения не более чем преступник, но вообще «…молодец и полезен при существующих обстоятельствах».
120
При этом бросаются в глаза как заочный характер диалога, так, собственно, и сам способ национальной самоидентификации.