Собственно говоря, «белорусизация» генерала С. Балаховича прошла куда быстрее, чем можно было ожидать. Уже 19 ноября 1919 г. он выступил с заявлением следующего содержания:
«Являясь гражданином Белорусской Народной Республики, считаю необходимым, чтобы моя армия была использована для защиты целостности и неделимости моей Отчизны, а потому предлагаю моему Правительству зачислить меня и мой отряд на белорусскую службу».
К. Езовитов в ответ сразу же выдал особый рескрипт. В нем среди прочего говорилось:
«Глубоко тронут и обрадован Вашим заявлением… Я высказываю Вам, Гражданин Генерал, огромную благодарность от Имени нашей Многострадальной Отчизны и сообщаю Вам, что с этого момента Вы с Вашей армией считаетесь на службе в Армии Белорусской Народной Республики как Командир Отряда Белорусской Народной Республики в Эстонии».[121]
Был еще один существенный момент, влиявший на ситуацию вокруг генерала Балаховича. Его появление могло не только изменить расстановку сил внутри самого белорусского движения, но и дать дополнительный толчок к поиску новых источников финансирования для правительства БНР, о чем и писал К. Езовитов:
«На это дело можно пожертвовать 400 тыс. марок, но оно даст нам рекламу, с которой мы добудем 400 млн».
Другой член миссии, И. Черепук, призывал «немедленно послать чрезвычайную делегацию на Украину за денежной помощью — для этой формации, — а потом можно что-нибудь вытащить и у Антанты». Он предлагал «урезать до минимума» финансирование дипломатической деятельности белорусского правительства в Берлине и Париже, а все средства направить на Латвию и Эстонию, с тем чтобы «придать серьезный характер работе». И. Черепук заключал:
«И вот когда мы… войдем в Беларусь со стороны Двинска, а наша армия займет Полоцк, начнем тогда с Полоцка воскрешать свое будущее…»
Уже в конце 1919 г. главой белорусской миссии были выданы для С. Балаховича белорусская форма, печать и штамп. (Формально, однако, он был принят в белорусскую армию только через месяц.) К. Езовитов и дальше пытался подвести под существование Особого отряда БНР реальную материальную базу: просил принять его в качестве белорусского отдела в состав эстонской армии, обращался за помощью к миссиям стран Антанты. Кроме того, создание отряда имело и совсем уж неожиданный результат. Дело в том, что еще в конце августа 1919 г. правительство БНР поддержало предложение И. Воронко, в то время министра белорусских дел при литовском правительстве, о выпуске «государственных белорусских почтовых и гербовых марок». Литовское правительство отказало в необходимой финансовой поддержке, зато 5 млн марок «Асобнага атрада БНР» выпустил сам К. Езовитов. Ему даже удалось погасить значительную часть марок через почтовую контору в Мариенбурге и они некоторое время находились в обороте на территории Латвии, правда, в незаконном. Позже К. Езовитов смог заинтересовать белорусскими марками европейских филателистов и выслал крупную партию в Берлин.[122]
Этот короткий эпизод в отношениях между миссией БНР и генералом был положен в основу мемориала под названием «История Особого отряда Белорусской Народной Республики», который, скорее всего, предназначался для использования на дипломатическом фронте. А еще спустя два месяца министр обороны БНР Е. Ладнов присвоил и самому полковнику К. Езовитову за «выдающиеся заслуги в формировании белорусской армии» звание генерал-майора!
Общий итог борьбы на дипломатическом фронте был, однако, неутешителен. Даже годы спустя среди бывших деятелей БНР пересказывался анекдот о том, как британский консул в Чехословакии безрезультатно искал белорусскую дипломатическую миссию. К. Езовитов вспоминал:
«Когда английское посольство получило в Праге срочную телеграмму снестись с белорусским правительством, вступить с ним в переговоры, то посольство направило на Венскую, 4, где жил Вершинин, своего представителя. Когда он вышел из автомобиля, то на подъезде увидел дощечку “Миссия БНР в Праге” на французском и чешском языках. На пороге встретился с женой Вершинина, которая закончила мытье полов в квартире и выходила в коридор с тряпкой, чтобы и тут навести перед своей квартирой порядок. На вопрос представителя, здесь ли белорусская миссия, она ответила утвердительно, но когда он направился внутрь, она его пыталась задержать, так как не знала, с кем имеет дело, и, кроме того, очень боялась, чтобы незваный гость не испортил только что помытый пол. Произошла некоторая тузанина, но англичанин вошел в первую комнату, чтобы тут найти служителя, который “доложил” бы о его приходе. Служителя он не нашел в “комнате с очагом”, на котором готовят пищу (не камин), и прошел дальше. Там был скромный кабинет учителя с письменным столом, полками и книгами. Совершенно непостижимо было поверить, что здесь проживает дипломат…»
121
Стоит упомянуть, что за свой переход на белорусскую сторону генерал попросил 400 тыс. марок.
122
Согласно подписанному в феврале 1920 г. соглашению, монопольное право на продажу марок БНР передавалось Аркадию Лившицу.