Как ни удивительно, такая ситуация меньше всего устраивала Польшу. Поэтому польская правительственная делегация во главе с Леоном Василевским должна была отправиться в Минск и убедить местных белорусов поддержать польские требования на переговорах с Советской Россией.[138]
Но прежде, однако, в Варшаву на «предварительные переговоры» в качестве «доверенного лица белорусских политических кругов» был приглашен В. Ивановский. 16 марта он представил мемориал с требованиями белорусской стороны:
«Сразу после вступления в Беларусь польской армии не было среди сознательных белорусов различий в политических симпатиях. Все считали польскую армию освободителями, каждая политическая мысль устремлялась на Запад к Польше. Однако ряд ошибок и просчетов, сделанных как определенной политической группой, так и в значительной степени самой польской администрацией, отвернули и дальше продолжают разочаровывать в стремлении к Польше все новые массы людей. Общим и самым большим злом является то, что вся администрация находится в руках местных поляков — людей с кастовыми, вчерашними убеждениями, для которых форма управления российских времен mutatis mutandis является сама по себе делом естественным…»
Постулаты включали сохранение неделимости Беларуси, отказ от попытки инкорпорации части белорусских территорий в состав Польши, создание литовско-белорусского правительства. Кроме того, В. Ивановский имел на руках обращение Центральной белорусской рады Виленщины и Гродненщины с требованием провозглашения независимого белорусского государства.
Начавшись 20 марта в Минске, переговоры продолжались четыре дня. Польские представители категорически отвергли все политические требования, а из тридцати миллионов марок, которые просили белорусы, им была обещана сумма в три раза меньшая. Но и сама Польша взамен получила весьма странный документ, который носил название «Предложения общей конференции представителей Беларуси и представителей польского правительства»:
«Представители Беларуси, стоя на позиции неделимости и независимости своей страны, связывают будущее своей Родины с поддержкой ее Польшей, гарантирующей белорусскому народу полное развитие. Представители Беларуси, согласно воле своего народа, высказанной в акте 25 марта 1918 г., поддерживают Польшу в ее требованиях к России не вмешиваться в дела земель, находящихся к западу от границ 1772 г.».
Под документом с белорусской стороны подписались только два человека — В. Ивановский и А. Смолич.
Через день после возвращения из Минска Л. Василевский, который как раз собирался на переговоры с делегацией Советской России в Борисов, лично представил Ю. Пилсудскому отчет о минских переговорах. Настроение главы Польского государства было более чем оптимистичным. Выслушав замечание Л. Василевского о том «безусловном доверии», которое питают к нему белорусы, Пилсудский пошутил: «Видишь, здесь меня могли бы избрать даже королем». Главный же вывод заключался в том, что с этого момента большевиков не должно было волновать, каким образом польская сторона планирует «решить белорусский вопрос».
1 апреля состоялось очередное, девятое по счету, заседание Рады, на котором в качестве представителя белорусского правительства присутствует В. Ивановский. Среди прочего рассматривались два принципиальных вопроса: переговоры между Польшей и «Российским государством» (так в тексте протокола. — А. Ч.) и доклад президиума Белорусской военной комиссии. Доклад был «принят к сведению», а относительно переговоров Рада решила:
«Добиваться от обеих сторон признания независимости и неделимости Белорусской Народной Республики в этнографических границах».
Тем временем местные польские власти разошлись в своем отношении к радикальным белорусским деятелям. Пока руководство Минского округа их арестовывало, офицер II отдела польской Дефензивы в Минске Сильвестр Воевудский отправлял их в качестве инструкторов Временного белорусского национального комитета для работы в провинции. Фигура последнего в чем-то схожа с ролью Эдварда Зуземиля периода немецкой оккупации. Ротмистр К. Стамировский позже так характеризовал своего подчиненного:
«Воевудский был заядлым белорусом, принимал всю их концепцию серьезно на все сто процентов, неслыханно широко, и в итоге я с него имел выгоду, и они [белорусы] относились к нему как к человеку, преданному им на сто процентов…»[139]
В политическом рапорте II отдела говорилось:
138
Кроме него в состав польской делегации вошли руководитель минского округа В. Рачкевич, политический референт II отдела командования Литовско-Белорусского фронта поручик С. Воевудский и руководитель II отдела ротмистр Стамировский. Белорусское представительство было почти в два раза больше. В его состав вошли В. Ивановский, И. Лёсик, А. Смолич, А. Власов, С. Рак-Михайловский, И. Середа, К. Терещенко и о. Абрантович.
139
Впервые с белорусским движением С. Воевудский столкнулся еще в годы учебы в гродненской гимназии. Примерно с осени 1919 г. как представитель II отдела польского Генштаба в Вильно он начинает заниматься белорусскими делами. В своем письме к А. Луцкевичу в середине декабря 1919 г. Б. Тарашкевич представлял С. Воевудского как своего «старого приятеля… политического референта по белорусским делам».