Когда отряд выбрался на равнину, Дардаш вытянул шею, надеясь понять, на чем его собираются везти дальше, но вместо этого увидел в нескольких шагах от себя квадратный шатер, расположенный так, чтобы его нельзя было разглядеть с острова. Шатер поддерживали золоченые столбы, а чуть поодаль щипали чахлую травку дюжина лошадей и вьючных животных. Было ясно, что это временный лагерь какой-то важной особы из тех, кто никогда не пускается в дальний путь без привычных роскошных излишеств, и Дардаш понял, что теперь ему недолго осталось пребывать в неведении относительно собственной судьбы. Он откинулся на спину и напустил на себя безразличный вид.
Женщина побежала вперед, вероятно, затем, чтобы предупредить о прибытии, и когда вся процессия подошла к шатру, придержала занавеску у входа. Воины внесли Дардаша в лимонную тень шатра, опустили носилки на пол и, не говоря ни слова, вышли, задернув за собой полог. Когда глаза Дардаша привыкли к полумраку, он обнаружил, что находится в обществе пухленького человечка с пышными усами и гладкой, ухоженной кожей, умащенной, как у молодой наложницы. Он был облачен в дорогие шелка, и Дардаш с мгновенно вспыхнувшей надеждой заметил, что на его темно-голубой тунике вытканы астрологические символы. По опыту он знал, что астрологи редко бывают склонны к насилию – разумеется, исключая тех, чьи предсказания не сбываются, – и был совершенно уверен, что никогда не вставал у них на пути.
– Я Уртарра, придворный астролог короля Маркурадеса, – представился человечек. – Сожалею, что пришлось доставить тебя сюда таким хитрым способом, но…
– Хитрым! – Дардаш презрительно фыркнул. – Простейшая из всех детских уловок, которые когда-либо изобретали!
– Тем не менее она сработала. – Уртарра сделал паузу, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели его слова. – Надеюсь, это не значит, что ты тоже прост и ребячлив, поскольку в таком случае ты не сможешь выполнить задачу, которую я хочу тебе поручить.
– Ты узнаешь, насколько я ребячлив, – пообещал Дардаш, гнев которого нарастал вместе с уверенностью, что его не собираются убивать. – Ты много обо мне узнаешь, как только я освобожусь от пут.
Уртарра покачал головой.
– Я уже узнал все, что мне требовалось. И я не настолько глуп, чтобы освобождать тебя, пока ты не услышишь мое предложение и не согласишься работать на меня. – Он оглядел крепкое тело Дардаша. – На вид ты вполне способен постоять за себя и без помощи магии.
Дардаш чуть не задохнулся от возмущения – слишком уж самонадеян был этот изнеженный астролог.
– Не знаю, какие жалкие желания ты возымел, но могу заявить одно – я никогда и ни за что не стану служить тебе.
– Станешь! – Уртарра, казалось, забавлялся, поправляя под собой подушки. – Дело в том, что я обладаю необычными способностями, которые в известном смысле родственны твоим собственным. Я провидец. У меня есть дар приоткрывать завесу времени и узнавать отдельные детали из того, что уготовано нам в будущем, и я видел нас двоих, совершающих совместное путешествие.
– Провидец? – Дардаш взглянул на астральные символы, украшающие одежду Уртарры. – Стало быть, ты из тех, кто носится с абакой и астролябией, как…
– Это свойственно не мне, а молодому королю Маркурадесу. Он не верит ни в какие формы магии – даже в ту скромную ее разновидность, которой владею я. Он философ, а философы, как ты сам понимаешь, верят в оросительные системы больше, чем в заклинания погоды, а в броню – больше, чем в амулеты. Я бы не удержался при его дворе, если бы применял свои силы явно, и вынужден притворяться, что мои предсказания основаны на науке астрологии. Я не имею ничего против астрологии, кроме одного: ей не хватает… хм… точности.
– То есть того же, чего и твоему собственному провидению, – с нажимом произнес Дардаш. – Я не собираюсь ни служить тебе, ни путешествовать с тобой… и все же мне любопытно, что за тяжелую задачу ты для меня выдумал? Что-нибудь невообразимо банальное? Приготовление любовного зелья или превращение полезного свинца в бесполезное золото?
– Нет-нет. Кое-что гораздо более подходящее для такого мага, как ты. – Уртарра остановился, чтобы глянуть Дардашу в лицо, а когда заговорил опять, голос его прозвучал тихо и серьезно. – Я хочу, чтобы ты убил короля Маркурадеса.
Первым инстинктивным побуждением Дардаша была попытка освободиться от пут. Он извивался и корчился на подстилке, стараясь развязать или сбросить ремни, но те оказались прочными и умело завязанными, и здесь не могла помочь даже его необычная сила. В конце концов он только вспотел и застыл неподвижно, устремив взор на Крышу шатра.
– Зачем изнурять себя? – внушительно произнес Уртарра. – Разве для тебя так много значит жизнь короля?
– Я беспокоюсь о своей собственной жизни, – ответил Дардаш. Его в самом деле не заботили звания и титулы – князь в его глазах стоял ничуть не выше горшечника, но король Маркурадес являл собой редкое исключение: это был правитель, чьи дела вызывали всеобщее восхищение. За пять лет, прошедшие с тех пор, как он взошел на трон Колданы, Маркурадес сделал безопасными границы страны, расширил торговлю и лично приложил немало усилий для развития сельского хозяйства и ремесел. Его правление несло с собой благосостояние и спокойствие, и подданные платили ему всеобщей преданностью и любовью, которую испытывали к монарху все, начиная от высших сановников и кончая последним крестьянином. Потому Дардаш считал, что трудно выдумать нечто более глупое и нелепое, чем убийство такого короля.
– Разумеется, обыкновенный человек не в силах выполнить задание и при этом остаться в живых, – заметил Уртарра, в точности угадывая мысли Дардаша, – но ты не обыкновенный человек…
– …и к тому же не падкий на лесть. Почему ты хочешь, чтобы король умер? Ты сговорился с его наследниками?
– Я действую лишь ради себя… и ради народа Колданы. Позволь мне показать тебе кое-что.
Уртарра поднял руку, и по ткани шатра побежала рябь, но вовсе не от морского ветра. Затем стена, казалось, растворилась в тумане, и сквозь мерцающие завихрения Дардаш увидел прямую и величественную фигуру молодого короля, стоящего на колеснице, которая двигалась по городским улицам. Со всех сторон его окружали рукоплещущие толпы, матери поднимали детей повыше, чтобы те лучше разглядели правителя, а девушки устилали путь колесницы цветами.
– Таков Маркурадес сейчас, – пробормотал Уртарра. – Но давай заглянем вперед и посмотрим, каким курсом следует он по реке времени.
Магические образы возникали и блекли, сжимая время в стремительной смене картин, и Дардаш видел, как король становится старше и как с течением лет изменяется выражение его лица. Все плотнее сжимаются губы, все холоднее становится взгляд, и постепенно меняется королевская процессия. Вот уже позади него маршируют полчища солдат, лошади тянут военные машины. Толпы, выстроившиеся по обочинам, по-прежнему рукоплещут и приветствуют его криками, но очень мало среди них детей и девушек, и зрители одеты заметно беднее, а лица их истощены.
Предвидение, которое разворачивалось перед Дардашем, являло собой нечто большее, чем просто череду образов. Знание и догадка слились для него в беззвучный шепот, и Дардаш понял, что король, развращенный собственной силой и амбициями, становится все более и более жестоким и безрассудным. Вот он поднял армии и захватывает соседние страны, увеличивая тем самым свою военную мощь. Вот он уже отвернулся от всех своих просветительских реформ и проектов мирного строительства. В конце концов Маркурадес попытался увеличить свои владения в тысячу раз, ввергнув весь материк в горнило жутких войн и катастроф, завершившихся полным уничтожением его народа.