– Ой.
– Ой? Всего-навсего ой?
– Сейчас выключу.
– Я уже выключил.
– Хорошо.
Юноша возвращается к кровати, валится на нее.
Мистер Б обращается к Богу с обычным для него сочетанием смирения и ярости:
– Похоже, вы не собираетесь как-то поправлять учиненное вами безобразие.
За окном по улице катят волны.
– Поправлю, – бормочет уже наполовину заснувший Бог. – Потом.
– Не потом, сейчас.
Однако Бог накрывает ухо подушкой, показывая (со всей определенностью), что пилить его бессмысленно.
Мистер Б кипит от злости. А Богу уже снится, что он, весь в мыльной пене, предается плотской любви с фантастической девушкой, между тем как весь остальной мир тонет в ванне. В его ванне.
Вот и всегда так. День за днем, год за годом, десятилетие за десятилетием. И дальше, и дальше, и дальше. Мистер Б (нечто большее, чем личный помощник, и меньшее, чем идеальный образ отца, – посредник, быть может, координатор, секретарша-машинистка) вздыхает и возвращается к своему письменному столу, чтобы просмотреть почту, которая (хоть он и разбирает ее ежедневно) имеет обыкновение складываться в высоченные и шаткие башни. Он отбирает одну-две молитвы, делает попытку принять по ним безотлагательные меры. Богу он их не показывает, способность мальчишки сосредоточиться минимальна – это еще в лучшем случае.
Время от времени из потока молитв выныривает голос, который трогает его одним простым достоинством – искренностью. «Милый Бог, мне так хочется влюбиться».
Совершенно не требовательная молитва. Поступила от милой девушки из тех, каким он любит помогать в первую очередь – позаботившись, конечно, о том, чтобы Бог не положил на них глаз (или еще что).
Однако у Бога нюх на красавиц – гончая позавидует, – и, прежде чем мистер Б успевает спрятать эту молитву, мальчишка выскакивает из постели и заглядывает через его плечо, обнюхивая молитву, как будто она – трюфель, почти пожирая ее, так ему не терпится наложить руки на…
– Кто она?
– Никто. Карлица. Низенькая, волосатая, старая. Трол-лиха. Хрюкает, храпит и воняет.
Слишком поздно. Бог увидел ее. Он смотрит, как Люси в тоненьком летнем платье идет сквозь пегий утренний свет – его свет, – как покачиваются ее округлые бедра, как пылают светлые волосы. Она исключительна. Безупречна.
И именно в этот миг – слепящая вспышка. Столь яркая, что на мгновение весь мир исчезает.
– Она будет моей, – говорит Бог.
Когда мистеру Б удается снова открыть глаза, он видит выражение Божьего лица, и сердце у него падает. Выражение состоит из двенадцати частей мечтательной любви, восьмидесяти трех частей плотского желания и десяти с половиной миллионов частей слепой решимости. О, пожалуйста, думает мистер Б, только не человек. Не еще один человек.
Его охватывает отчаяние. Страсть Бога к людям неизменно приводит к катастрофам, к метеорологическим потрясениям эпического размаха. Что не так с этим мальчишкой, почему он не может влюбиться в какую-нибудь миленькую богиню? Почему, ну почему ему не по нраву разумные отношения, ни к каким катастрофам не приводящие?
Мистер Б готов заплакать. Попытки отговорить Бога от чего-либо так же действенны, как попытки вразумить кальмара. Он будет преследовать Люси, пока похоть его не расточится – или пока некая колоссальная геологическая пертурбация не сотрет девушку с лица Земли. Все это мистер Б уже видел. Землетрясения, цунами, смерчи. Уникальную неспособность Бога учиться на своих ошибках – еще одну чудесную личную черту, которую он передал творениям своим.
Исполнившись счастья, мальчишка плетется назад, к постели, где и задремывает, перебирая непристойные сценарии отношений с девушкой, с которой он пока что даже не познакомился.
3
В начале сотворил Бог небо и землю.
Да только все было не так просто. Предпочтительный кандидат на должность Бога отказался от нее в последнюю минуту, заявив о своем желании проводить больше времени с семьей, хоть все и подозревали втайне, что он просто передумал. И вообще говоря, винить его было не за что. Расположена Земля была плохо – в милях от проторенных путей, в пустынном и отчасти запущенном уголке Вселенной. В пору высокого уровня занятости не много кандидатов высшего класса выказывали готовность взяться за крошечную, не апробированную планету – не говоря уж о том, что любое творение – это такая канитель, такая, если им заниматься всерьез, головная боль.
Объявление о приеме на работу привлекло лишь горстку кандидатов – в большинстве своем они оказались слишком молодыми или слишком старыми, остальные же не обладали необходимой квалификацией и даже собеседование пройти не смогли. Единственным серьезным претендентом был мужчина средних лет, известный как кандидат Б, имевший основательный, но не впечатляющий опыт работы администратором среднего звена. Когда он представлял комитету по назначениям свой послужной список, его вяловатые, отчасти профессорские повадки никакого энтузиазма в его членах не пробудили. Достичь согласия им не удалось.