Но было в нем что-то загадочное. Мама — а он приходился ей родным братом — очень редко рассказывала о нем. Мне даже казалось, что она избегает разговоров на эту тему. Всякий раз, когда я хотел узнать что-нибудь о дяде Прессе, она пожимала плечами и говорила что-то вроде: «Ну что о нем рассказывать, ты же его прекрасно знаешь — он человек себе на уме. Кстати, как там у тебя дела в школе?» Короче, она уходила от ответа.
Уж не знаю, чем дядя занимался, но денег у него было до черта. Я думал, что он выполняет какую-то работу для важной правительственной организации, вроде НАСА, но о таких вещах принято помалкивать, и поэтому я не докучал ему расспросами. Он был холост, однако иногда являлся домой с какими-то странными личностями. Однажды он привел с собой девушку, которая за весь вечер не вымолвила ни слова. Дядя сказал, что это его друг, но ей больше подходило другое слово — подруга. Думаю, она была негритянкой, потому что кожа у нее была очень смуглая. И она была очень красива. Но как-то не по себе становилось оттого, что она все время лишь молчит и улыбается. В ней не было ничего пугающего, потому что ее глаза светились добротой и нежностью. Может, она просто не знала языка, и поэтому молчала, но все равно, впечатление она оставила странное.
Короче, мой дядя казался мне самым крутым парнем на свете. До вчерашнего дня.
Прошлым вечером в нашем округе должен был состояться полуфинал по баскетболу. Ты-то прекрасно знаешь, как много я значу для нашей сборной! Я набрал наибольшее количество очков за всю историю существования школьной команды, и я не хвастаю, факт есть факт. Так что ты понимаешь, что для меня значила эта игра. Все равно что для Кобе Брайана не явиться на решающий матч «Лейкер». Ну ладно, может, я и не такая важная персона, но пропустить матч было совершенно невозможно.
Мама и папа уже поехали вместе с Шэнон занять места на трибуне, а я остался один дома. Мне нужно было выполнить тонну домашних заданий, и я, зная, что после игры буду выжат, как лимон, должен был сделать все до ухода. Мой план был таков: слопать парочку бананов, покормить Марли, вскочить на велик и рвануть к школе. Я все никак не могу отделаться от мысли, что, сделай я уроки побыстрее или не стань я играть с Марли, ничего бы этого не произошло. Однако все случилось так, как случилось.
Собрав сумку и открыв входную дверь, я нос к носу столкнулся с… Кортни Четвинд.
Я замер на месте. Она тоже. Со стороны, наверное, казалось, что кто-то, нажав паузу, остановил пленку с записью наших жизней. Правда, мысли у меня при этом мчались галопом. Я совершенно растерялся и стоял как истукан. Сколько себя помню, Кортни всегда мне нравилась. Она была так… совершенна и так недоступна! Красивая, веселая, удачливая, она частенько отпускала остроты в чей-либо адрес. Думаю, поэтому-то я и растерялся. Если ты подкатываешь к девчонке, которая остра на язык, то будь готов к тому, что сядешь в лужу.
Конечно, я не единственный, кто был такого же мнения о Кортни. Я был лишь одним из многочисленных ее поклонников. И тем не менее сейчас она стояла у моих дверей. Я принялся лихорадочно соображать, что бы такое сказать, дабы не показаться идиотом. Достаточно ляпнуть одно-единственное глупое слово в ответственный момент, чтобы навсегда испортить впечатление от встречи. Либо ты покажешь себя остроумным, владеющим собой человеком, либо нервным дурачком, не способным пошевелить мозгами в присутствии красивой девчонки. Все это пронеслось в моей голове за долю секунды. Был мой ход. Она пришла ко мне, и следующее действие было за мной. Так что я перекинул рюкзак на другое плечо, небрежно облокотился о косяк двери, улыбнулся и сказал: «Йо!»
Йо!? Да такого слова даже не существует! Никто не говорит «Йо!», если только не изображает Сильвестра Сталлоне, а я определенно не собирался этого делать. «Вот сейчас она развернется и, не сказав ни слова, пойдет прочь», — пронеслось в моей голове. Но вместо этого Кортни прикусила нижнюю губу (что означало, что она задумалась) и сказала: «Привет».
Это уже было здорово! «Привет» это не намного круче, чем «Йо». Я опять в игре, и наступил мой черед отвечать. Пора атаковать.
— Что случилось? — спросил я.