— Да, пожалуйста, Кортни. Тебе лучше уйти.
Коротко, прямолинейно, предельно ясно. То, как он это произнес, заставило меня насторожиться. Его голос звучал как-то неестественно. Он вообще-то из тех людей, кто считает, что застукать племянника, целующегося с девушкой, это очень забавно. Один раз это уже случилось, когда я целовался с Нэнси Килгор на заднем крыльце. Тогда он лишь рассмеялся и потом долго еще подтрунивал надо мной. Но поскольку он никогда не делал этого в присутствии посторонних, то я не обижался. А на сей раз он даже не улыбнулся.
— Удачи на матче, — сказала мне Кортни, косясь на дядю и пятясь к дверям. — Буду за тебя болеть.
Охо-хо… Дядя Пресс учтиво отворил перед ней дверь. Кортни встревоженно покосилась на дядю, потом бросила на меня хитрый заговорщический взгляд и вышла. Закрыв за ней дверь, дядя повернулся ко мне.
— Мне нужна твоя помощь, Бобби. К сожалению, тебе придется пойти со мной.
И вновь его голос прозвучал странно. Это на него не похоже. Ему было около пятидесяти лет, но он был таким жизнерадостным и, казалось, ничего не воспринимал всерьез. Сейчас он выглядел каким-то потерянным. Обычно у него на лице блуждала добродушная улыбка, а сейчас он был чем-то озабочен. Я бы даже сказал — дьявольски озабочен и чем-то напуган.
— Но у меня игра! Полуфинал… Я уже и так опаздываю.
— Кажется, пару минут назад тебя это не беспокоило, — спокойно ответил он.
Что ж, он был прав. Но ведь я действительно опаздывал!
— Мама и папа уже там. И Шэнон тоже. Если я не приду…
— Они поймут, — перебил дядя Пресс. — Я бы не стал отрывать тебя по пустякам от столь важного мероприятия, как баскетбольный матч или поцелуи с той симпатичной девушкой, которая только что ушла.
Я уже собрался было поспорить с ним, но, черт, он был так взволнован! Я все больше удивлялся происходящему. Будто угадав мои мысли, дядя Пресс сказал:
— Бобби, ты знаешь меня всю жизнь. Ты когда-нибудь видел меня в таком состоянии?
Мне даже не обязательно было отвечать.
— Так что ты понимаешь, насколько все серьезно, — закончил он тоном, не терпящим возражений.
Что же мне было делать? Меня ждала команда, за меня пришли болеть друзья, родственники и Кортни, можно сказать, моя девушка. Но передо мной стоял супердядя, который очень нуждался в моей помощи. Он так много делал для меня на протяжении всей моей жизни и до сих пор ни разу ни о чем не просил. Разве мог я его подвести?
— Ты обещаешь, что объяснишь все маме, папе и Кортни Четвинд? — спросил я.
Дядя Пресс улыбнулся и стал немножко похож на моего прежнего дядю.
— Они поймут, — ответил он.
Я постарался выдумать какую-нибудь причину, по которой мог бы отказаться пойти с ним, но ничего не придумывалось. Тогда я сказал со вздохом:
— Ну ладно, пошли.
Дядя немедленно открыл передо мной дверь. Я пожал плечами, взял рюкзак и направился к выходу.
— Рюкзак тебе не понадобится, — тут же сказал дядя Пресс.
Не знаю почему, но его слова показались мне зловещими.
— Дядя Пресс, да что происходит?
Эх, если бы он тогда сказал правду, я бы рванул изо всех сил наверх, в свою комнату, и спрятался бы под кроватью. Но он не сказал. Я услышал только:
— Скоро сам все увидишь.
Я молча положил рюкзак на пол и вышел из дома. Дядя Пресс не сразу пошел за мной. Обернувшись, я увидел, что он разглядывает дом, будто навсегда прощается с ним.
— Ты любишь свой дом, да? — спросил он.
— Ну… Да, конечно, — ответил я.
Какой дурацкий вопрос!
— Ну что ж, пошли, — сказал он и вышел.
Обогнав меня, он направился к дороге. Дядя Пресс всегда одевался одинаково: джинсы, тяжелые ботинки и темная рабочая рубаха. А еще он носил кожаное коричневое пальто, которое доходило ему до щиколоток и хлопало при ходьбе. Я сто раз вот так ходил за ним по пятам, сто раз видел эту спину и пальто, но на сей раз дядя выглядел будто пришелец из прошлого. Он был похож на пыльного ковбоя, шагающего по улицам старого города, или на военного эмиссара, несущего за пазухой важные документы. Да-а, мой дядя Пресс загадочная личность!
Рядом с нашим домом был припаркован мотоцикл. И какой! Ничего красивее я в жизни своей не видел. Он был похож на одну из тех ярких игрушечных машинок, в которые я еще совсем недавно играл. Но этот мотоцикл был не игрушкой, он был огромный и вполне реальный. Дядя Пресс всегда любил стильные штучки. Он подал мне шлем и завел двигатель. Я ожидал услышать рев, но этот мотоцикл тарахтел на удивление тихо. Я вскочил на заднее сиденье, и дядя, обернувшись, спросил: