Но «собака» со всех шести ног рванула вдруг совсем не «сюда», а, напротив, «отсюда». Дополнительное внимание со стороны среднего командного состава показалось ей, видимо, излишним. А может быть, солдатского ора испугалась.
Несмотря на свой маленький рост, Бобик ловко перемахнул через все заграждения и слился с ночной темнотой пустыни.
- Куда же он побежал-то? - испуганно ойкнул кто-то.
- К залгам, мать их!..
- Они ж его, Бобика... - начал рядовой Красиков и замолчал. Остальные солдаты, опустив головы, тоже примолкли.
Семен лег спать в отвратительном настроении. Мало того, что перед сержантами концерт устроил, так еще и собаку угробил. По его ведь вине Бобик к неприятелю драпанул, чего уж перед собой-то юлить...
Спал старшина плохо. Снились залги, рвущие на куски кривыми острыми клешнями длинную живую сардельку. Рядовой Красиков качал головой и приговаривал: «Эх, господин старшина, разрешите доложить - вы скотина!» «Да знаю я, знаю!» - хотел ответить Семен, но вместо Карасика перед ним уже стоял Сашка в любимой своей бандане и, затягиваясь хабариком, щурился: «Что, и здесь «чехи» достали?» «Я сам себя достал, Саня», - отвечал Семен другу.
К доктору он так и не пошел. И даже дневального за вчерашнее не стал наказывать. Зато вечером его снова потянуло к солдатским палаткам.
Еще на подходе он услышал возбужденный радостный гомон. Сердце прыгнуло к горлу. Неужто вернулся, крокодил собачачий?
Семен прибавил шагу и застал почти вчерашнюю сцену: тот же круг солдат на том же месте, только дневальный на сей раз стоит, где ему и положено - под «грибком», но шею тянет, паразит!.. Заметил старшину, собрался гаркнуть: «Смирно!», но Семен его опередил, погрозил кулаком
Теперь уж старшина подошел и вовсе осторожно - боялся спугнуть Бобика. Шепнул на ухо крайнему бойцу:
- Вернулся?
- Так точно, господин старшина, вернулся, - тоже шепотом ответил солдат.
Стоявшие рядом услышали «старшину», заоборачивались, расступились. Снова оказался Семен перед Бобиком и рядовым Красиковым. Только в руках у Карасика была теперь не сосиска, хоть и тоже что-то длинное. А поза солдата выражала крайнюю озабоченность. Да и все остальные, хоть и радовались возвращению друга, но никто не смеялся как вчера.
- Что там, Красиков? - негромко спросил Семен.
- Разрешите доложить... - вытянулся солдат.
- Отставить, - перебил старшина. - Говори нормально, разрешаю.
- Так это, вернулся наш Бобик! - начал Карасик. - Жив, здоров.
- Значит, не добежал до залгов, - кивнул Семен. - Молодец!
- Да нет, как раз добежал... - отчего-то замялся Красиков. - Вот! - Он протянул старшине то, что держал в руке.
Это был лист бумаги, свернутый в трубочку. Изрядно помятый, к тому же, и грязный.
- Что это? - Семен брезгливо дернул носом, благо под маской его мимики все равно никто не мог увидеть. - Чего это ты мне суешь? - Взять в руки грязную бумажку он даже не подумал.
- Так это... - затряс трубочкой рядовой Карасик. - На шее у Бобика было привязано. Письмо от залгов...
- Что-о?! - Забыв о брезгливости, старшина выдернул из рук солдата бумагу. - А ну, расступись от света!
Солдаты зашевелились, освобождая путь слабым лучам сороковаттной лампочки.
- Там пишут... - начал было Красиков, но Семен резко его оборвал:
- Я умею читать!
Развернув мятый листок, он уставился в неровные строчки. Их было не так и много; Семен уже пробежал коротенький текст пару раз глазами, но смысл написанного все еще не доходил до него...
«Грязные, подлые олроги! Убирайтесь, пока не поздно, в свои вонючие болота, красные жабы! Оставьте в покое наш город! Все равно вам его не видать! Идите прочь, лупоглазые уроды, пока вы еще не захлебнулись своей кровью и слизью!» - говорилось в письме. А ниже, уже другим, не менее корявым почерком, была сделана приписка: «Если тронете Жучку, будете жрать свое дерьмо, запивая мочой, или что там у вас вместо них!» Еще ниже стояла подпись: «Защитники Родины».
До старшины дошел наконец смысл написанного. Вернее, не смысл даже, - его понимать рассудок отказывался - а осознание того, что эти слова и фразы предназначались им... Им - славным солдатам, бесстрашным, самоотверженным бойцам, патриотам Родины, не жалеющим жизни!..
Семен почувствовал, что начинает входить во вчерашнее состояние. Еще немного, и он бы снова начал визжать, брызгать слюной, размахивать руками... Собрав всю свою волю в кулак он глубоко вдохнул. Еще. Еще раз... Красная пелена перед глазами немного рассеялась.
- Кто это писал? - Старшина кончиками пальцев, за уголок, словно использованный пипифакс, поднял листок. Голос его хоть и звучал ровно и тихо, но явно не предвещал ничего хорошего.