— Х*расе! — вырвалось у брата.
Ага, согласен. Ничего себе училки в наше время пошли.
— Поэтому вашим основным заданием, — продолжил чеканить ЦУ Корнилов, — и будет предотвратить ее пересечение с настоящими криминальными элементами. При фиксации ее действий в данном направлении вы должны выйти с ней на контакт под видом оных и даже при необходимости принять заказ. Естественно, все должно фиксироваться и обо всем мне докладываться. Задача ясна?
— Да чего уж тут неясного, — пожал плечами Леха. — Но разве такими делами не должны официальные органы заниматься?
— А они сильно прямо рвутся заниматься? — впер тяжелый взгляд в него шеф. — И к ним разве сунешься без каких-либо доказательств, с одним только моим подозрением, что девушка что-то такое замыслила?
Тоже верно. Ментам и без всяких домыслов и предположений работы в наше время выше крыши. Вот замочат кого или будет хотя бы факт приобретения огнестрела или заказа в реале, и тогда другой разговор.
— Вводные приняты, — кивнул я. — Когда приступать?
— Желательно еще вчера, — буркнул Корнилов и плюхнул перед нами тоненькую папку. — Вот ознакомьтесь. Основная инфа по Рубцовой.
— Разрешите исполнять? — подорвался с места Леха, демонстрируя бешеное рабочее рвение. Ну как есть дебил же.
— Исполняйте, Бобровы.
— А ничо такая училка вроде, — хмыкнул Леха, рассматривая фотку нашего объекта, пока я выруливал с чоповской парковки. — Белобрысенькая, губешки бантом. Интересно, вживую не окажется, что страшная? Они же вечно штукатурятся да марафет наводят для фоток. Там, может, умоешь — и крокодил прыщавый, конопатый, и лохмы жидкие сосульками, а не кудри.
— Тебе не пофиг? — поморщился я. — Это работа.
— Вот не скажи, Лекс. Куда как приятнее следить за смазливым котенком, а не за конопатым крокодилом.
— Чего ты к конопатым-то прицепился? Бывают девки с веснушками охрененно симпотные.
— Фу-у-у, не-е-е, терпеть не могу. Как мухи по лицу нагадили, — скорчил он брезгливую рожу.
— Дебил ты, где таких еще делают.
— А вот это тайна, покрытая мраком! — сквозь всегдашнюю насмешливость брата проглянула застарелая горечь, и я обматерил себя. В отличие от меня, он не знал, кто его биологические производители. Мы их давно уже родителями называть отказались. Наши родители — мама Света и папа Максим. Мои были банальными алкашами. Буйными и скандальными. Мать, бухая, ткнула отца ножом, он откинулся, а она вздернулась в сарае. Меня, едва не насмерть замерзшего в стылом доме, нашли через двое суток соседи, когда заметили, что дым из трубы давно не идет. Леху же нашли вообще на стройке заброшенной. Завернутым в окровавленную тряпку, выброшенным, как мусор. Его тамошняя дворняга щенная от других собак отбила и типа усыновила, грела, пока, на его счастье, бомжи какие-то писк не услышали и ментов не вызвали. Собака, выходит, добрее твари, родившей его, оказалась. Надо же было ляпнуть. Это у Лехи больное, пусть он всегда и пыжится перед всеми показать, что плевать он хотел. И вслух он об этом не говорил. Только раз, давненько, когда нажрались мы с ним в зю-зю на выпускном.
— А вот это мы прямо удачно подкатили! — заерзал на сиденье брат, пока я высматривал, где припарковаться так, чтобы выход со школьного двора хорошо просматривался. — Ути-пути, мелкая-то какая наша убивица возможная. Эй, дрыщ, а ну посторонись, дай рассмотреть нормально.
Его приказ был адресован тощему пацану лет шестнадцати, что заступил дорогу блондинке ниже его на полголовы, что, очевидно, и была нашим объектом. Одета в серый строгий костюм с юбкой ниже колена и немного мешковатым пиджаком. Лица пока не нормально рассмотреть, вертлявый вьюноша закрывал обзор. Но вот блонди явно сказала ему что-то резкое, решительно рубанув по воздуху ребром ладони, и быстро пошла прочь. Парень остался стоять, глядя ей вслед и сразу ссутулившись.
— Зуб даю, он на нее до мозолей кровавых на ладонях обдрочился уже, — прокомментировал это Леха. — А задок-то вроде у нее ничо так. Да и вообще вся ладная такая. Только какого рядится так уродски? Хм… и смотри, как озирается. Будто боится чего.
Девушка действительно часто озиралась, пока быстро шла, практически неслась к трамвайной остановке. Взгляд тревожный, плечи напряжены, губы сжаты в тонкую белую линию, брови нахмурены. Но брат прав, фигурка как у куколки, тут ни ему, ни мне ее костюм балахонистый не помеха. Хрупковата, мелковата, но изгибы что надо.
Пока ждала транспорт, какой-то мудень сначала тщательно облапал ее сзади зенками, а потом и попытался подкатить. Она слушала его наверняка тупые пробросы с каменным лицом и не ответила ни словом. В итоге дебил отвалил, и я четко прочел по его губам «сука тупая», когда он отходил.