— Что здесь происходит? — строго спросил Шона. Я не видел, как он вышел, да и не сразу увидел. Багровая пелена ярости уходила с глаз вместе с тьмой от удара. Неслабо меня Вольф приложил.
— Кеске, ты опять! — я узнал голос командира воздушных скаутов.
— Этот парень его сбил, — попытались заступиться за азиата друзья.
— И это причина для избиения? — кипятился командир.
— Ну, строго говоря, это Ник едва не грохнул вашего бойца, — вступился за мою боеспособность немец, хотя лучше бы молчал.
— Что не делает ему чести, — строго произнес капитан. Ох, чую устроит он мне тренировки. — Есть что сказать?
Я посмотрел на азиата, тихонько подымающегося с пола по стенке и параллельно фокусирующего взгляд разбежавшихся в разные стороны глаз. Тряхнуло нас одинаково, но я пинок перенес легче.
— Хороший спарринг получился. — Я не врал. Злость — не мое, вспыхнув как сверхновая, она едва не сожгла меня, но похоже удача действительно повернула свой лик в мою сторону и все обошлось. — Правда, дружище?
— Все супер, командир, — подтвердил мелкий.
— Марш броню тестить! — рявкнул командир летунов. — Еще раз устроишь спарринг в коридоре — вылетишь из отряда.
— Есть сэр! — вытянулся парень и почти не шатаясь быстрым шагом направился в сторону боевого отсека.
— Вы тоже, — командир расширил внушение на всех подчиненных и те поспешили догнать товарища.
— Полчаса, — сказал Шона. — Избавься от эмоций и соберись. — О драке он и не обмолвился, но это не значит, что он забудет, так что неприятный разговор или избиение в образовательных целях меня не минует. Капитан первым вернулся в кабинет, но гости последовали за ним, так что в коридоре остались только мы с немцем.
— Спасибо, Вольф. — Я потрогал нос. Зараза болела, кровавая юшка заливала подбородок, но перелома не наблюдалось.
— Обращайся… Пожуем?
— А пошли. Приготовим чего-то жареного, острого, жутко вредного и чертовски вкусного.
— Лучше сладенького.
— Только я сначала в медпункт забегу, тампоны в нос сделаю.
С самыми чистыми намерениями мы приблизились к кухне и поняли, что не успели. Под руководством Мари, там уже трудились три пехотинца: двое перебирали картофельные ягоды и бросали их в огромную кастрюлю, а еще один ловко срезал тонкие ломтики мяса с огромной запчасти неведомого животного. Обрезки подбирала Мари, обжаривала их на двух сковородках и отправляла вслед за картошкой. Вот же железная леди, ее ведь должно колбасить не хуже меня, да и судя по тому, как быстро она отвела взгляд, все еще колбасит. Но меня-то чего стыдиться? Я ведь тоже виноват.
— Мы справляемся, ваша помощь не нужна, — нейтрально ответила девушка, но мне за этой фразой почудился болезненный стон души.
— А мы десерт приготовим, — нашелся я. — Что скажешь, Вольф?
— Блинчики.
Пока мы пересевали муку и колотили тесто, Мари так и не обронили ни единого слова, не встретилась с нами взглядом. Работа на кухне была еще одним способом побега от проблем. В моей груди тлело немало эмоций утешения, но они никак не хотели складываться в слова, да и не решались мы говорить при посторонних. С нашим приходом, градус общения на кухне упал до абсолютного нуля, да так и не поднялся за отведенных мне полчаса, а потом зазвонил телефон.
— Бери Вольфа, запрись у себя и ровно в два часа включи третий канал.
— Он занят, блинчики жарит.
— Тогда я пришлю Хосса.
До двух часов оставалось всего ничего, как раз чтобы вернуться в каюту и встретить Хосса.
— Ого! Где взял? — жадно уставился он на бутылку.
— У Каната свистнул.
— Если узнает — точно яйца оторвет. — Хитро сощурился зеленокожий. — Готов молчать за стаканчик.
— На, — я сунул ему в руки всю бутылку. — Все равно гадость.
— Гдость, у Каната? — не поверил зеленый и быстро плеснул пару грамм в стакан. — Варвар! — оценил он мои познания в алкоголе после глотка.
— Не спорю. Свою задачу знаешь?
— Привести тебя в чувство, если станет совсем паршиво. С кукловодом говорить будешь?