— Ты сам напросился, так что без обид.
— Что такое?
— Единственная свободная у нас броня — старый пехотный скаут Мари.
— И в чем проблема?
— Это пиратская костяная подделка ядовито-розового цвета.
— Разве я не богат? Мы не можем подобрать что-то приличное?
— Пока еще не богат. Иди учи словарь.
Словарь я действительно прочитал к ночи и уже утром по-прежнему ничего не понимал. За что меня и избили. Шучу, просто утро началось с тренировки рукопашному бою. Мой сенсей согласно всем канонам был узкоглазым и мудрым, правда при этом еще сантиметров на десять меня выше и владел не только мастерством, но и телом модели, рекламирующей мужские трусы. Реально, пресс через компрессионную футболку пробивался. Еще сенсея отличала крайняя гуманность. Меня не избили до полусмерти, не посадили на шпагат и не заставили красить забор. Единственную травму получило мое самолюбие. Подумать только, при том что мне было разрешено не сдерживаться, за два часа тренировки по Шоне я не попал ни разу, а сам при этом получил с добрую тысячу шлепков-касаний на виду у Асоль и Мари, что подтянулись ближе к концу. А он потом еще и вздохнул так разочарованно… Гад.
После рукопашки было фехтование. Поскольку присутствовал на нем и Вольф, мы смогли пообщаться нормально. Сам немец был хорошим бойцом, но никудышным учителем. А Вот Хосс обладал обеими талантами. Под его присмотром Вольф меня и избивал. Хорошо хоть одели в добротную спортивную броню. Сначала я махал короткой палкой, потом длинной, потом был пластиковый топор и что-то похожее на клевец, а закончили мы копьем и алебардой.
После того, как, я снял защиту, Хосс подал мне настоящий меч. Ничего фантастического или экзотического — классической одноручник с широкой крестовиной гарды. Острый зараза! Я не смог удержаться от проверки, порезал палец, про себя матюкнулся и сунул его в рот. Хосс с Вольфом только переглянулись и ухмыльнулись.
Ящер взял такой же меч, и снял лезвием стружку с ногтя показывая мне что его столь же остер, как мой.
— Повторяй за Хоссом, — попросил Вольф. — Медленно.
Ящер описал мечом широкий замах справа налево, пока наши мечи не звякнули, потянул его со скрежетом дальше, а как высвободил, нанес медленный удар слева направо, закольцевав таким образом упражнение. Справа налево, слева направо три раза медленно, а потом ящер начал наращивать скорость. Сначала я напрягся, а потом подумал, — Да какого хрена! — и вложил в удар побольше силы. Сильнее, быстрее, еще! Каждый удар отзывался уже не звоном, а лязгом металла и болью в запястье. Врешь, не возьмешь! Я сжал костяную рукоять сильней, фигня это после становой тяги на сто пятьдесят. От следующей сшибки что меня, что Хосса повело, но сжав зубы я рубанул опять и опять, пока ящер не выбил мой меч.
— Хорошо! — заключил Хосс, и я его понял. — Сбоку зааплодировал Вольф.
— Что же тут хорошего? — попытался спросить я на тилу. Потом переспросил, еще раз переспросил, плюнул и вернулся на немецкий. — Я не удержал его.
— Просто Хосс ударил чуть иначе, — объяснил Вольф. — Научишься и такие держать.
— Тебе не хватает скорости, — добавил зеленый. — Но напор не шуточный. Меч ты чувствуешь и не боишься противника. Я видел бойцов, которые могли порвать любого голыми руками, без страха шли под пули, но стоило противнику взять в руки клинок, и они пасовали. Хороший мечник из тебя выйдет.
— У меня же глазомер паршивый, а точность так вообще…
— Обойдешься, — отмахнулся Вольф. — Долбани ты меня сейчас этой железякой — пофиг будет куда попадешь. Даже если не прикончишь с первого раза — добьешь вторым. А парирование — меч длинный, главное знать, как, а сантиметры роли не играют. Ты главное пули им не отбивай и не слушай Хосса, когда он будет говорить, что бой — это искусство. Бой — это работа, тяжелый физический труд. — Вот как раз после того, как немец выдал мне эту тираду, он добросовестно перевел лекцию ящера об искусстве фехтования, и мы пошли на обед.
После обеда эстафету принял Эрнан. Он пустил меня в небольшую кладовку с кучей верстаков и выложил на стол несколько пистолетов. Больше всего мне понравился револьвер с выкидным барабаном под девятимиллиметровый патрон, но по здравому размышлению от романтики дикого запада и крутой кобуры, что должна была болтаться на бедре у самого колена я отказался в пользу крохи на девять патронов похожей на Макарова или Вальтер.
В качестве основного оружия я получил штурмовую винтовку булл-пап системы. Это когда магазин находится за спусковым крючком. Сравнить это чудо было не с чем. Если очертания пистолета мне были знакомы, то уже одно только слово «булл-пап» я в памяти откопал с трудом. Просьбы заменить автомат на что-то более традиционное были не поняты, или просто отвергнуты. Пришлось брать, что дают и тащиться в тир. Здесь он был не большим, я бы даже сказал — тесным коридорчиком метров сорока-пятидесяти с двумя стрелковыми линиями и движущимися мишенями. Асоль, как мой тренер по стрельбе претензий тоже не одобрила. Поскольку Вольфа рядом не было, пришлось общаться отдельными словами.