— А если не согласится? Есть же такая возможность, — хрустнул печенькой Вольф.
— Тогда предложение перейдет в ультиматум, — решил я. — Если он не согласится, станет понятно, что это просто разводилово, и мне нет смысла работать на него.
— Вернемся к таймингу. — сказал зеленый, — Сначала подманим кукловода сценой разговора. Это нужно сделать сегодня вечером.
— Почему? — не понял Канат, опустошая второй стакан.
— Потому, что решение обмена созреет не сразу, а нам нужно, чтобы кукловод успел на встречу. Предложение сделаешь через два-три часа, но место встречи не говори, чтобы он не расставил ловушку. Назначишь его уже в полисе.
— Бери фонтанную площадь, — посоветовал Вольф. — Там всегда полно туристов и ментов.
— Вернемся к убийству. Команду отпустим в полис. Останется только Канат.
— И я, — поправил капитан.
— Почему?
— Четырнадцать покушений, — сказал старик. — И это только состоявшиеся, а сколько еще готовилось, знает один Бог.
— Ладно… — задумался я, но в разговор вновь влез немец.
— Дети. Нас могут атаковать. Пускай они останутся.
— А не помешают?
— Попросим Альвара присмотреть за Амалией, — как само собой разумеющееся пожал плечами старик.
— Поскольку об операции знают только двое, групп на выход будет две, — продолжил зеленый. — В одной — я, во второй — ты, — сказал он Вольфу. — Будем на чеку.
— Перед отбытием, — пришла моя очередь говорить, — я вспоминаю, что забыл платежную карточку и возвращаюсь, но иду не к себе, а в кабинет Каната.
— Слабо… — парировал старик. — Давай я тоже с вами пойду, но в отсеке меня вызовет Шона. Ты это заметишь и решишь рискнуть, соврав о карточке. Я застану тебя с флешкой в руках и потянусь за пистолетом, а ты меня пырнешь. С момента, как войдешь в кабинет, он должен смотреть. Сможешь организовать?
— Без проблем.
— Я умираю, а ты идешь к остальным и спускаешься.
— Будет лучше, если мужики уведут команду раньше, а я спущусь потом, чтобы не возникло вопросов куда я так рвусь.
— Тогда возникнут вопросы куда ты делся. — сказал зеленый. — Отпочкуешься, не переживай, в крайнем случае пошлешь, мы обидимся и отстанем. А ты возьмешь такси и прямиком на фонтанную площадь. Дополнения будут? — спросил Хосс, но все промолчали. Тогда зеленый достал планшет и начал запись. — Роли распредели, вернемся к таймингу. Только придерживаясь графика, мы не завалим постановку. Что?! — спросил он Вольфа, скорчившего скептическую рожу. — Если он будет стоять далеко от двери, Канат успевает достать оружие. Получится лажа.
— Когда у нас все шло по плану? На каком-то этапе все летит к чертям собачьим, приходит момент достать ствол и без особых затей буквально вынести противнику мозг. Вот тебе мой совет, Ник, тайминг, планы, это все хорошо, по пистолет проверь.
— Я понял.
— Но помни, что ты не Вольф и постарайся обойтись без него, — влез зеленый. — Планы срабатывают не всегда, но в основном из-за плохой реализации! — Хосс перевел свои черные гляделки на немца и тот не выдержал взгляда.
Поработать над таймингом так и не получилось, пришло время обедать. После я получил пару часов отдыха, которые честно потратил на чистку и смазку пистолета. Не знаю кто из моих наставников прав, но готовым быть не помешает. До Керкиру оставалось два дня на тихом ходу и сцену с разговором назначили на полдевятого, а если быть точным, как того требовал педант-ящер, то на восемь тридцать две. От нервов и нечего делать, играться с декодером я начал еще до восьми. Все это время старый азиат провел в рабочем кресле за компом.
В назначенное время, с точностью до последней секунды, Канат оторвал взгляд от монитора. В комнату вошел Шона. Шаг капитан чеканил быстрый. На моей памяти, он так еще не ходил. После нескольких слов и неразличимого предмета, что он положил на стол, Канат полез в бар, а потом схватив предмет со стола, согнулся над системником. Увиденного уже было достаточно, чтобы звать кукловода, но я выждал еще минуту, дожидаясь назначенного Хоссом времени. Болаты на экране успели поменяться местами. Теперь уже Шона сидел, а старик вскочил.
Я отпустил тепло из затылка, но ожидаемой прохлады не почувствовал. Ментальный посыл с желанием поговорить тоже не мог, а тем временем постановка приближалась к концу. Я взвинтил раздражение на максимум и выплеснул его в ту дыру, что отвечала за связь с кукловодом. Наконец пришел холодок, а с ним моих мыслей коснулось и чужое сознание.
— Твою мать, почему тебя дозваться нельзя?