Путешествие начиналось не особенно весело, поскольку у каждого были причины для недовольства. Однако всех успокоила рассудительная Ирина. Она сказала:
- Сначала будет трудно выгребать, и надо двоим сесть за весла. А ты Леня, возьми кормовик… Или давай я его возьму, если ты не можешь…
Даже через загар проступила краска на щеках Боцмана Это ведь оскорбление: чтобы он, Боцман, да не умел работать кормовым веслом!
Просто он забыл, что кому-нибудь надо управлять судном.
- «Не можешь…» - передразнил он Ирину. - Проходи на бак…
Николай Ильич пожелал «ни клева, ни улова» и сильна оттолкнул лодку от берега. Она скользнула по воде и остановилась, мягко раскачиваясь на своих собственных волнах. Ленька, не мешкая, в несколько забористых гребков развернул ее, скомандовал:
- Весла на воду!
Был полнейший штиль. Ни рябинки, ни единой складочки на воде. Лодка взяла курс на Лисью протоку.
- Отличная посудина! - похвалил лодку Ленька.
Глава двенадцатая
У КАЖДОГО ПРАВИЛА ЕСТЬ ИСКЛЮЧЕНИЯ
На первой же миле Витька с Котькой выяснили, что для работы на веслах одного желания мало. Проклятое весло то зарывается всей лопастью в воду, то скользит поверху, «печет блины», обдавая брызгами сидящего на корме Боцмана.
Ленька не сердится. Он понимает, что сразу из ребят моряков не сделаешь, гребля требует навыков. Помогая товарищам, он работает веслом то слева, то справа, а когда случается такое, что гребцы несколько взмахов сделают чисто, он держит кормовик в воде как руль.
Скоро Витька устал и начал раскаиваться в том, что добровольно взвалил на себя нелегкое бремя матросской службы. Он уже несколько раз недовольно подумал про Леньку: «Уселся, как барин! Подумаешь - правит… Знай себе держи весло по течению…»
Но Котька держался молодцом. Он очень старался, и у него с каждым взмахом получалось все лучше и лучше. Чтобы весло не вырывалось из рук, он решил поплевать на ладони и тут заметил, что они покрылись крупными белыми волдырями.
- Ой, Котька, ты же все руки стер! - воскликнула с жалостью Ира.
В ответ Котька презрительно хмыкнул: дескать, ему ли будущему моряку, обращать внимание на какие-то мозоли! Но это он только так храбрился, а на деле быстро согласился поменяться местами с Иринкой. Ленька тоже сменил Витьку, отдав ему кормовое весло.
Перебираясь на корму, Витька похвалился:
- Это что!.. Вот мы один раз с папкой ездили на лодке купаться и нас в пути штормяга застал… Штормяга - будь здоров, но мы запросто шли по волнам! Папка на веслах сидел, а я на руле.
Сказав это, Витька взялся за кормовик и сразу убедился, что работать им очень трудно не только в «штормягу», но и в полнейший штиль. Весло билось в руках, как живое, бросалось из стороны в сторону, норовило уйти под воду.
Всем было ясно, что от такого кормчего, как Витька, толку нет никакого и что он только для видимости макает весло в воду. Тем не менее лодка шла прямо и очень ходко. Ленька сразу заметил, что Ира гребет замечательно: сноровисто, сильно и в такт с ним. Вот только косичка ее иногда мешает, задевает за Ленькино ухо, а то бьет по щеке. Впрочем, косичка тоненькая, мягкая, так что и не больно совсем, а только так, щекотно немножко. Ленька подумал, что без Иры пришлось бы помучиться с Витькой и Котькой, которые ничего не умеют, и что Ира не похожа на других девчонок-дурех. Она даже красивая немножко, особенно если сбоку смотреть…
Ленькины размышления прервал Котька:
- Лень, а почему здесь буи какие-то не такие?..
- Да, не озерные, а морские буи, - охотно ответил Боцман. - Они прочно спаяны или склепаны, и во внутрь вода не может пройти. Потому они и не тонут и очень устойчивы на волнах. Все буи освещаются лампочками, которые с помощью часового механизма сами зажигаются ночью и тухнут днем.
Подплыли к бую поближе, чтобы получше рассмотреть его. Ленька рассказал все, что только знал о судоходной обстановке. И тут выяснилось, что эта девчонка Ирина неплохо разбирается в морских делах. Что огни на буях сами тухнут и зажигаются не из-за часового механизма, а из-за специального фотоэлектронного устройства - этого не знал сам Ленька, а она знала и рассказала, что утром, как только первый светлый луч упадет на фоточувствительную пластинку, автомат сразу же отключит батарею, а вечером, чуть потемнеет, лампочка загорится опять.
Иринкин рассказ был, конечно, интересным, но он вместе с тем, мог сильно подорвать Ленькин авторитет, если бы не Котька. Он ни с того, ни с сего перебил Ирину: