И мои предчувствия оправдались.
Я как-то упустил момент, когда Юра исчез из-за стола, а обратил внимание на это, когда услыхал подозрительный шум из вестибюля. Хмель по-прежнему брал меня плохо, я сделался слегка оглушенный, но совсем не пьяный, не очень следил за происходящим… и когда раздался этот тревожный шум, я вздрогнул, очнулся и увидел, что Юры нет, а прочие — кто уже сильно вдатый, кто увлеченно беседует.
Вмиг сообразив, что дело пахнет керосином, я понесся в вестибюль.
— … ты че, баклан, — услыхал я на подходе грубый и дерзкий голос, еще не видя говорящего, — попутал? Берега потерял?
— А че мне их терять? — басил Юра спокойно, но со зловещей иронией. — Я никуда не плыл, стою на месте. Если есть проблема, поясни по-взрослому. Детство кончилось, ты это еще не втянул, что ли?
— Пояснять? А ты кто мне по жизни — брат, сват, чтоб я тебе чего-то объяснял⁈
— Ну нет, так нет, — с той же неуловимо-грозной насмешкой ответил Юра. — Тогда и базара никакого нет. Девчонки, айда со мной!
Уже по первым фразам диалога я просек, что градус полемики будет возрастать, а когда прозвучали «девчонки», понял, что тема острая, и легкий расход вряд ли тут светит… Выбежав в полутемный вестибюль, застал такую картину.
Друг против друга в позах «готов к бою» стояли Юра и высокий худощавый парень, ростом с нашего бойца или даже чуть повыше, но вширь и во всех прочих объемах, конечно, несравнимо меньше. Тем не менее он вот так упорно быковал, видать, считая невозможным уронить себя в глазах «братвы» — за его спиной стояли еще трое, и все четверо были, разумеется одеты и подстрижены по самой что ни на есть бандитской моде, и общий вид всех был совсем не дружелюбный. Лет всем в районе двадцати пяти.
Поодаль пугливо жались три девки, чей вульгарно-убогий «шик» не оставлял сомнения в их предназначении. Шерше ля фам! — вскользь вспомнил я и сходу врубился в тему:
— Здорово, пацаны! Что за кипиш? Юра, в чем тут дело?
— Да не знаю, — ухмыльнулся Юра. — Граждане чего-то предъявляют, а чего — не могу понять.
— Что за тема, парни? — спросил я как можно корректнее, и в ответ получил выхлоп хамства:
— А тебе-то чо, чушпан? Ты кто такой ващще?
— О как, — слегка удивился я. — Нехорошо говорите, юноша. Необдуманно.
— А ты че, я не понял, учитель, что ли? Педагог? Учить меня собрался?
— Да как сказать… Нет, я не педагог, но вы в дополнительном воспитании, конечно, нуждаетесь.
Этот деятель, похоже, не сразу оценил остроумие, но когда до него дошло, то он воинственно надыбился:
— Ты че базаришь, чмо тряпочное⁈ — и агрессивно вскинул правую руку.
Вряд ли он хотел меня ударить. Выпад был угрожающе-дешевый, но я решил, что хватит болтать.
Мгновенный контрвыпад — жесткий хват руки с вывертом, грозящим всем суставам, от кисти до плеча, и рослый юноша сам не понял, как его развернуло и скрючило в унизительную позу, откуда самому не выйти.
Трое оцепенели. Один, впрочем, всего на миг. С криком:
— Ты чо творишь, падла⁈..
Он бросился на меня, но Юра очень технично, влегкую, как будто без малейших усилий сунул ему головой в скулу. Шаг вперед, и словно чуть-чуть ткнул — а парня снесло, полетел на ковровую дорожку.
Кто-то из потаскух взвизгнул. Двое окаменели. Главарь пытался трепыхаться, но я слегка заводил его руку вверх, и он вновь вынужден был кланяться неведомому богу.
— Что тут происходит? — негромкий голос шефа.
Он прозвучал так уверенно, что я сразу отпустил страдальца. Тот воинственно развернулся… и обалдел, увидя шефа. Глаза округлились, рот тоже.
— З-драсьте, Вадим Антонович… — пробормотал он тоном нерадивого ученика перед директором школы.
— Здорово, Хантер, — сухо молвил босс. — Ты что, опять?
— Да… — парень криво улыбнулся, инстинктивно разминая помятую руку, — да нет, ничего. Вон эти… чо-то давай выступать…
Упавший вскочил, горя желанием отквитаться, но увидя, какой базар пошел, притормозил.
— Эти, — еще холоднее произнес шеф, — это мои друзья. И выступать они не станут. Я точно знаю. Отсюда вывод: вы плохо себя вели. Так?
Он стоял, сунув руки в карманы, с лицом Зевса-громовержца. Признаюсь, и меня проняло. Шпана же стояла почти по стойке «смирно». Девки примерно так же.
Шеф перевел перевел суровый взгляд на меня. Почудилось, будто он незаметно подмигнул: давай, мол, подыграй! Я понял.