Итак, если отдаться во власть ритуальных условностей, порожденных многовековой традицией, ему следовало сейчас пройти тропами своего прошлого, оставляя на обочинах прожитой жизни все бренное и скверное, что успела накопить в своих закромах его душа за долгие годы пути. Однако его душа была занята совсем другим делом. Карл думал о Деборе и о том, какое решение она приняла за те короткие несколько часов, которые минули со времени их утреннего разговора в южной башне. А еще он привычно думал о многих других вещах, но больше всего о нойонах и о том, что ему предстояло сделать, после того как сегодня вечером цезарь Виктор Абак вручит герцогу Герру золотую булаву первого воеводы принципата Флоры.
Откровенно говоря, перед Карлом стояла теперь задача такой красоты и сложности, что он едва ли не завидовал самому себе, хотя на самом деле и не знал, что такое зависть. Ни зависти, ни ревности, ни тщеславию не было места в душе Карла, и даже настоящая ненависть посещала его сердце крайне редко и никогда не задерживалась там надолго. Тех, кого Карл ненавидел, он просто вычеркивал из памяти, и было совершенно неважно, убивал ли он их перед этим или нет. Вот и Людвиг Вольх уже был вычеркнут из списков живых, хотя сам он об этом еще не подозревал. Впрочем, и Карл пока не знал, когда и как умрет господарь Нового Города. Да это было и неважно сейчас. Дело ведь не в том, что и как случится с этим человеком, а в том, что, когда это все-таки произойдет, Карлу придется озаботиться и тем, чтобы престол Гароссы перешел к законной наследнице, но и это, если подумать, не было главным. Самое главное все же то, что сразу и бесповоротно возникло между ним и Деборой, двумя одинокими путниками на бесконечных дорогах ойкумены. Случайно или нет, но они встретились, и встреча эта оказалась совсем не случайной ни для него, ни для нее. Однако правдой было и то, что их любовный подвиг – так уж сложилось – будет вершиться под грозную музыку войны.
Слуга помог Карлу раздеться, аккуратно складывая одежду на деревянную скамью, а ожидавший здесь же, в шатре, мастер Март, облаченный – по случаю – в парадную ливрею герцогов Герров, что его, впрочем, совершенно не смущало, принял с поклоном меч Карла и его кинжал и, не произнеся ни единого слова, заспешил прочь. Карл проводил его взглядом, затем кивнул слуге, и тот облачил его в длинную простую рубаху из беленого полотна.
Похоже на саван, усмехнулся про себя Карл, направляясь к выходу из шатра. Впрочем, саван и есть.
Если принимать сакральный смысл обряда как есть, то есть так, как того требовала традиция, то так оно и было. Сейчас граф Карл Ругер шел «умирать», и тропка, уводившая его в глубь рощи, так и называлась – «прощальная тропа». И хотя Карл был далек от того, чтобы видеть во всем этом нечто большее, чем сложную, освященную временем и традицией церемонию, простая вежливость обязывала его неукоснительно следовать этикету ритуала.
Одетый в белую рубаху, с бесстрастным выражением лица, приличествующим человеку, уже отрешившемуся от всего суетного, что составляет смысл жизни живых, но не подобает «мертвому», Карл довольно долго шел по тропинке в глубь рощи, чувствуя под босыми ногами влажную прохладу не успевшей прогреться земли и шероховатую костяную плоть древесных корней. Наконец тропа оборвалась на берегу широко разлившегося по обширной поляне ручья. Возможно, это был результат человеческих усилий, потому что Карл не видел причины, по которой этот слабенький ручеек должен был раздвинуть свои берега на добрых десять метров и именно здесь, посередине «чистилища».
На противоположном берегу, всего в нескольких метрах от обреза воды, стояли пятнадцать мужчин в роскошных одеяниях, которым предстояло стать повивальными бабками его светлости герцога Герра. Это были великие бояре принципата Флоры, ожидавшие на берегу ручья своего шестнадцатого брата.
Аминь, сказал про себя Карл, окинув их быстрым, но внимательным взглядом из-под полуопущенных век, и вошел в воду.
Во время своей короткой прогулки по Священной роще он не переставал думать о том, ради чего, собственно, и согласился принять регалии герцога Герра. Думал он об этом и теперь, медленно переходя через мелкий ручей, символизирующий границу между жизнью прежней и жизнью будущей. Карл не знал пока, как он победит нойонов. Ему еще только предстояло создать это невероятной сложности полотно, но у него уже захватывало дух от огромности замысла и от того, что ему предстояло совершить на пути к воплощению этого замысла в жизнь. Да, такой задачи Судьба перед ним еще не ставила. Оставалось лишь возблагодарить Хозяйку за честь и удовольствие, выпавшие на его долю, и озаботиться, не мешкая, подготовкой основы для будущего полотна.