– Раньше ты меня никуда с собой не брал, – задумчиво произнесла Дебора и взяла еще одну изюминку!
– Ешь, – предложил Карл. – Ты должна чувствовать зверский голод.
– Но не чувствую, – улыбнулась Дебора, но все-таки взяла нож и отрезала себе кусок ветчины.
Карл усмехнулся и принялся за еду. Лично он был действительно голоден, ведь он почти ничего не ел со вчерашнего вечера. Несколько минут они ели молча, но потом Дебора спросила:
– Ты что, мыл меня?
– Ты выглядела просто ужасно, – объяснил Карл, не прерываясь. – Пришлось помыть.
Дебора смотрела на него недоверчиво.
– А кто здесь делал уборку?
– Я пригласил женщин из Слободки. – Карл доел ветчину и принялся за сыр.
– А меня они вымыть не могли? – Как ни странно, этот вопрос волновал Дебору сильнее, всего прочего.
– Свои привилегии я никому не передаю, – усмехнулся Карл, отправляя в рот горсть изюма. – Ешь.
– Зачем ты это сделал?
– Я получаю удовольствие, умывая красивых женщин. – Карл с интересом следил за реакцией Деборы, но краснеть она передумала.
– Я красивая? – спросила она тихо.
– Ты об этом не знала? – поднял бровь Карл и отодвинул от себя пустую тарелку. – По-моему, даже не слишком красивые женщины уверены, что они неотразимы. Что же говорить о красавицах?
– Я спросила тебя, Карл, – тем же тихим голосом сказала Дебора. – А ты не ответил.
Карл стер улыбку с губ и снова стал серьезен.
– Да, Дебора, – сказал он так же тихо, как прежде говорила она. – Ты красивая.
– О чем ты думал, когда меня мыл?
– Ешь, Дебора, – попросил он. – Скоро ночь, а нам еще надо сходить на Первую Сестру.
В дверь постучали. Звук был негромкий, вежливый.
– Кто это? – спросила Дебора.
– Не волнуйся, – ответил Карл, вставая из-за стола. – Мне должны принести кое-какие бумаги. По-видимому, это курьер.
– Ночью?
– А чем ночь хуже дня? – пожал плечами Карл.
За дверью оказался невысокий человек, с ног до головы закутанный в тяжелый черный плащ.
– Я от Игнатия, – тихо, почти шепотом сказал он открывшему дверь Карлу.
– Я ждал вас, – кивнул Карл.
– Здесь все, – сказал человек, протягивая Карлу пачку пергаментов, которые, однако, не были скручены в трубочки, как это делалось обычно, а сложены в несколько раз. Пачка оказалась довольно толстой и была перевязана лентой. Впрочем, шесть или семь свитков занимали бы гораздо больше места. А так вся пачка без затруднений уместилась во внутреннем кармане его камзола. Проверять векселя Карл не стал. Зачем?
Он вынул из другого кармана закладное письмо и протянул его курьеру Великого Мастера.
– Держите, – сказал Карл человеку. – Это для Игнатия.
Человек взял у Карла бумагу и, тоже не глядя, сунул ее в карман.
– Рад был познакомиться, – кислым голосом сказал он, надвинул капюшон плаща еще ниже на глаза и поспешно ушел.
Карл закрыл дверь и вернулся к столу.
– Я готова, – улыбнулась ему Дебора, но на самом деле готова она еще не была.
Прошло еще несколько минут, пока Дебора доела сыр и хлеб, которые лежали на ее тарелке, допила вино, заела его изюмом и встала из-за стола.
– Теперь я действительно готова, – сказала она Карлу, который успел за это время набить и раскурить свою трубку.
– Тогда пойдем, – предложил Карл, направляясь к двери. Около двери он снял с лосиных рогов плащ Деборы и протянул ей:
– Одевайся.
– А где твой плащ? – спросила Дебора, увидев, что он собирается выйти из дома без плаща.
– Потерял, – коротко ответил Карл и, пропустив ее вперед, вышел вслед за ней на темную улицу.
Было уже около десяти, когда Карл и Дебора добрались до рыбного порта. Для горожан уже наступила ночь, улицы спящего Сдома были пустынны, но в маленьком оконце на втором этаже дома Михаилы Дова мерцал свет.
Карл постучал в дверь и, прислушавшись, уловил тяжелые шаги старика. Через несколько минут клацнули запоры, дверь отворилась, издав тихий протяжный скрип, и на порог упал свет. В дверях, занимая их целиком, с фонарем в руке стоял Михайло Дов.
– О! – сказал он, увидев гостей. – Доброй ночи, господин мой Карл. Доброй ночи, госпожа!
Он поклонился Деборе и отступил назад, освобождая им дорогу.
– Прошу вас, входите!
Карл пропустил Дебору вперед и, войдя вслед за ней, притворил за собой дверь. В лавке было темно, но сквозь потолочный люк в дальнем углу помещения на ведущую наверх лестницу падал жидкий свет. Медведь подошел к лестнице и встал сбоку, освещая крутые ступени, по которым поднимались Карл и Дебора.
На втором этаже оказалась довольно просторная, неприбранная комната, с печью, облицованной расписной плиткой, кроватью-лежанкой, являвшейся, по сути, продолжением печи, и большим столом, вокруг которого стояло несколько стульев с высокими спинками. На одном из них сидел вставший при появлении гостей высокий широкоплечий мужчина лет двадцати, чем-то неуловимо напоминающий старого Медведя, хотя и не был на него похож. Возможно, все дело в размерах – мужчина был богатырь, как и Михайло Дов, – а возможно, в жестких темно-каштановых, почти бурых, волосах и добродушном выражении широкого лица или еще в чем-то, что Карл сразу уловил на взгляд, но затруднился бы с ходу передать словами.