– Тебя где носило?!! - рассерженно прошипела Киара перед самым моим носом. Я, неопределённо махнув рукой в полумрак, попыталась отдышаться и в ночной тишине услышала, что к нам подтягиваются остальные. Смешки и треск, которые сопровождали эдуардовых почитательниц, не мог заглушить даже грохот пульса в голове.
– Глянь, что там, - шепнула Киара.
Так, видно, не отдыхать моей любимой персоне до самой постели в корпусе летнего лагеря.
Высеребренное луной шоссе встретило меня полным спокойствием. Конечно, покачивались растущие вдоль обочины деревья, жужжали в воздухе комары, но в остальном - тишь и благодать. Я опасливо вышла на середину дороги и всмотрелась в полумрак. Хм, действительно ничего и никого. Однообразные картины что справа, что слева, только откуда-то издалека доносится звук мотора.
Сделав знак остальным брать задницы в руки и двигаться поживей, я первая нырнула в тот лесок, что прилегал к лагерю, и, в последний раз оглянувшись назад, подумала, что ночь была от альфы до омеги неудачная.
7.
– Отря-а-а-ад!!! Подъё-о-о-о-ом!!!
Сладкий сон, в котором не было никого и ничего, кроме пустоты, разлетелся вдребезги, и я подорвалась на постели с гневным воплем "Какая сука завела в корпусе баньшу?!!". Однако сознание того, что именно я ляпнула, пришло довольно быстро. Связываться утром с сонными злыми вожатыми - не самая полезная для здоровья вещь. Даже для меня.
Нет, сегодня - особенно для меня.
Девчоночья болтовня в палате стихла, и все уставились на меня, словно вот-вот разразится буря.
Так оно, по идее, и есть.
Но на проверку оказалось, что мои слова не были услышаны из-за очередного "Отря-а-а-ад!…". Хвала тебе, Господи, значит, мне не придётся быть сегодня битой! Ну, допустим, не битой, но уж наказанной всерьёз и надолго - точно. Ещё не хватало, чтоб меня опять заставили посуду за всем лагерем мыть!
Со стоном хлопнувшись обратно на простыни, я перевернулась на бок и как страус запихнула голову под подушку. Очень хотелось ещё укрыться тёплым одеялом и провалиться в сон, где нет ничего. Хотелось тем более, что с самого утра у самой постели меня ждёт несколько "сюрпризов". Таких себе, среднестатистических сюрпрайзиков. От этой мысли стало противно-противно, а от наволочки в глупый цветочек - до тошноты гадостно.
Ну и утречко, чёрт его подери…
Девчонки, к их же счастью, решили не возражать против моих утренних повалюшек. Они догадывались, что в противном случае будет драка. Мало того, никто даже вякнуть не посмел в моём присутствии! Боятся - уважают.
Только Киара стегнула футболкой по моей бедной заднице и приподняла подушку со словами:
– Я съем весь твой завтрак до последнего слонопотама.
В ответ я промычала сама не знаю что, и меня наконец-то оставили в покое. Господи, как будто я его не заслужила. Это после вчерашнего-то?!!
Впрочем, то, что было вчера - комнатные цветочки по сравнению с сегодня. А сегодня у меня СУП (синдром утреннего послепобоища). Как выразился год назад Майк, это "… очень страшная болезнь. Характеризуется лёгкой тошнотой, слабым головокружением, раздражительностью и протяжной болью во всех мышцах тела. Даже в тех, о существовании которых ты до сегодняшнего дня вообще не подозревал. Жизнь так вообще кажется последним дерьмом…".
Всё вокруг тебя, впрочем, тоже. Вам правда интересно, от чего я спрятала голову под подушкой?
Итак, первый сегодняшний сюрприз - самый приятный: мы сегодня, второго июня, возвращаемся в Роман-Сити, в приют. Всё, халява кончилась.
Ура!!! Виват, цивилизация!!! Да здравствуют джунгли мегаполиса!!! Горячая ванна и телевизор!!!
Второй "сюрпрайз" - подарок судьбы: возле кровати меня терпеливо ждёт грустная, как побитое цуценя, Люси.
Ситуация S.O.S. Спасите мою душу!… Или нет, лучше её, потому как если я сейчас подниму руку…
– Никаких слёз, иначе за себя не отвечаю! - тяжело пробурчала я, садясь. - Чего стряслось, кого убили?
Кажется, в такое утро я и впрямь собираюсь выслушать жалобы этой соплячки. Гм. Странно. А ведь Эдуард меня вчера даже по голове не бил. Значит, это уже просто-напросто диагноз, и мне определённо надо сходить к врачу. К психиатру. Возьму у него справку на постоянное место жительства в одном странном жёлтом общежитии на берегу озера и отдохну от мирских забот аки Сергий Радонежский.
Но пока что я просто выжидательно бездействую под простынёй. А Элен под моим сонным и не очень довольным взглядом уже храбро открыла рот, чтобы поведать все "кошмары" сегодняшнего утра… и громко разревелась.
Это было неожиданно. Неожиданно настолько, что я просто сидела и тупо наблюдала, как Люси судорожно вздыхает и всхлипывает, уткнувшись лицом в испачканные тушью ладони. Да что там тушью! Её make-up сейчас напоминал боевую раскраску индейцев племени Ирокез. Угу, стало быть, плачет не первый раз. Может, поэтому и быстрее успокоится?
При ярком дневном свете я смогла получше рассмотреть эту мымру. Чёрные прямые волосы, проборождённые голубыми полосками мелирования, иногда выглядывающие из-за ладошек васильковые глаза, полные "смертельного" горя. Лицо не то круглое, не то овальное, черты ещё детские, но очень милые. "Когда вырастет, будет смазливой", - почему-то не без удовольствия отметила я про себя.
Видите? Я ещё умею радоваться за других.
А мгновенье спустя, когда всхлипы вопреки моим надеждам не утихли, раздражённо добавила: "И какого хрена она ко мне приклепалась?!".
Мне прямо-таки зудело гаркнуть Люси, что моя драгоценная особь - не жилетка для чьих-то всхлипов. Да и не носовой платок тоже. Я терпеть не могу всякие телячьи нежности и овечьи сентиментальности. В отношении эмоций я вегетарианка. Да и вообще, каждый человек - именно че-ло-век! - это сильная личность, которая не имеет права распускать себя и быть размазнёй! И у сильных личностей нет времени нянчиться со слабаками. Но последние всё равно существуют - я до сих пор ломаю голову над вопросом "Как они пережили без нас Ледниковый Период?".
Тем временем Элен и моё побитое тельце ревут синхронно и в один голос. А так же наверняка из-за одного и того же урода.
– … Он больше не обращает на меня внимания… - наконец судорожно выдавила девчонка между всхлипами и нервной икотой.
– Ага, ты об Эдуарде, - я неуклюже сползла с постели, потянулась до хруста в позвонках и стянула с себя футболку. Боль в мышцах и запах пота заставили меня скривиться. Вчера - или сегодня? - таки надо было сделать крюк по территории лагеря и искупаться в летнем бассейне. Почему я вбила себе в голову, что нет времени? Пахну теперь как рабочая лошадь.
– Люси, - бросила я. - Достань мне дезодорант.
Девчонка моментально полезла в стоящую возле моей кровати тумбочку, вытащила оттуда голубоватый баллончик и подала его мне.
– Это "Одинокая зима" от Avon? - чуть удивлённо спросила Элен.
– Да, а что? Только честно, - чуть прищурившись, посмотрела я ей в забегавшие глаза. Она явно смутилась и пролепетала:
– Ну… просто… девчонки говорят… ну…
– Не нукай, как монашка, которую поймали за просмотром немецкой порнухи. Говори по делу!
– Короче, - набравшись смелости, выпалила Люси, - девчонки говорят, что ты пацанка, а пацанки дезодорантами и прочей косметикой не пользуются!
Не выдержав, я весело заорала во всю глотку - блеклое подобие смеха - и только боль в пёстрых от гематом рёбрах заставила меня умолкнуть. Разумеется, я подозревала, что у подруг Элен мозгов как у курицы, но чтобы без единой извилины!…
– Что ты сегодня ночью видела на моём лице? И чем я сейчас собираюсь пользоваться? Баллончик ведь полупустой, - хохотнув, посмотрела я сверху вниз на испуганно сжавшуюся соплячку.
Та, видимо, уловила намёк. Чудно.
Отвернувшись от этого тринадцатилетнего недоразумения, я растерянно огляделась. Вот интересно, где мои шмотки? Опять валяются в беспорядке рядом с постелью? У-у-у! Старая песенка! Каждую ночь моё величество слишком сильно устаёт, чтобы нормально сложить вещи на стуле!