– … что? - спокойно подхватил Эдуард.
Я чуть театрально продемонстрировала ему сначала бурую от крови цепочку, потом негромко звякнувший медальон и постаралась выглядеть как можно менее обессиленной. Сейчас, если поднатужусь, даже кролика из кармана штанов достану. И при этом учтите, у меня в штанах нет карманов!
– Знаешь, в канализацию нынче можно смыть всё, что угодно, - заметила я. - И спорим, я добегу до унитаза первая?
На самом деле, это был вопрос вроде "Что появилось раньше: курица или яйцо?". То есть, и так, и так вроде бы логично, а всё равно неверно. Могу и не добежать. Не то, что первая, могу вообще не добежать. Мы с моим телом сегодня не дружим. Я довела его до полусмерти, а оно мне периодически отказывает. Зараза.
Но вы бы видели, как этот белокурый сукин сын изменился в лице! Я с удовольствием наблюдала, как его глаза расширились от изумления, а зрачки наоборот - сузились до тоненьких вертикальных щёлочек. Интересно, а если я буду махать этой фигнёй у него перед носом, мне удастся его загипнотизировать? Вряд ли. Джо говорил, что коты и кошки невосприимчивы к гипнозу. Ты их даже покачивающейся на крюке тушей лосося не загипнотизируешь. Однако, какое удивление и растерянность на этой смазливой физиономии! Чёрт возьми, и почему под рукой нет фотоаппарата? Я бы такой снимок в золотую рамку поместила! Погуляла бы ночью по Роман-Сити, понавыбивала бы золотых зубов, а потом переплавила их на рамку. Чес-слово, оно того стоило б!
Впрочем, Эдуард всегда остаётся Эдуардом, то есть, чёртовым ублюдком. Он позволил мне только минуту наслаждаться своей перекошенной мордой, а потом взял себя в руки и, полуприкрыв глаза, спокойно произнёс:
– Давай сюда немедленно.
– Ну нет! - фыркнула я и опустила руку, которая начала слишком уж заметно трястись от нагрузки и нехватки энергии вообще. - За ценное имущество полагается выкуп.
Белокурый парень приоткрыл один глаз так, как это делает кот нашей поварихи.
– Я назову тебе две причины, по которым тебе лучше отдать мне Око сейчас, - голосом проще воды, но с какими-то нотками предупреждения произнёс он. - Во первых, ты не думай, что я не догадываюсь о твоём самочувствии. У тебя лицо по цвету как мои обои. Я удивлюсь, если ты домой попадёшь без посторонней помощи. А во вторых, если ты наивно полагаешь, что пока я буду натягивать штаны, тебе посчастливится донести свою задницу хотя бы до унитаза, то ты крупно ошибаешься. Ради медальона я могу пренебречь и одеждой, и нормами морали, и этикой. Тем более что ты не девушка.
– Странно, а вот тут очень даже девушка, - я похлопала себя по груди и задумалась. То, что Эдуард знает о моём состоянии - ладно, не учла. У меня же и впрямь всё на лице написано. Но вот перспектива увидать его голым…
Да упаси меня Господь Бог от этого!!! Я лучше на десять обнажённых борцов сумо полюбуюсь, чем на этого!!! Да я лучше сама разденусь и буду в церквях на алтаре канкан отплясывать, но смотреть на него не буду!!!
– Ты представляешь себе, что глотаешь живьём слизней? Или что видишь меня обнажённым? - ненавязчиво поинтересовался четверть-оборотень, и в его голосе прозвучала лёгкая насмешка. - У тебя такое интересное выражение лица.
Подняв глаза от собственных ноющих колен к его улыбающейся морде, я скептически произнесла:
– Второе, можешь не сомневаться. И вообще, всегда можно договориться, Тэд. Почему именно сегодня ты угрожаешь мне смертью?
– Смертью? - чуть удивлённо переспросил Эдуард и переглянулся с малюткой Нефертити. - Нефи, ты слыхала? По-моему, эта дурочка решила, что я блефую.
Котёнок громко возмущённо мяукнул и посмотрел на меня. Ч-чёрт, кажется, они понимают друг друга!
– Ты разговариваешь со своей кошкой? - постучав пальцем у виска, спросила я.
Однако вместо ответа Эдуард утомлённо издал что-то вроде "Пфуф!" и резко сел в постели. От этого небрежного движения атласное одеяло скользнуло с его груди по кубикам пресса до пупка и даже чуть ниже. Я сообразила о его намерениях ещё раньше, чем он повернулся и свесил одну ногу с кровати. Собственно, я и сомневаться в них не собиралась…
– Подавись!!! - зло рявкнула я и швырнула медальоном в четверть-оборотня. Он ловко поймал его и водворил на шею в том виде в каком он был. Ах, ну да, одна и та же кровь, чего бояться. И вообще, обидно отступать просто потому, что твой противник - извращённая скотина, готовая голяком бегать за тобой по всему приюту из-за какой-то там побрякушки. Интересно, что бы люди сказали, когда увидели такую картину? Избитая и очень усталая Кейни Браун убегает от Эдуарда, одетого в костюм Адама…
Фу, гадость-то какая!!!
– Семейная реликвия? - спросила я, чтобы хоть как-то разрядить очень уж нехорошую обстановку.
– Это принадлежало моему отцу, - с этими словами белокурый парень снова вытянулся на простынях под одеялом с мордой сонного кота. Я посмотрела на него, потом на Нефертити и на пиранью.
– А как зовут это страшко? - стукнув пальцами по стенке аквариума, поинтересовалась я. Нет, мне и впрямь было интересно! Господи, до чего я докатилась.
– Кейни.
– Что "Кейни"? Я уже почти шестнадцать лет Кейни, - раздражённо посмотрела я на белокурого парня.
Он тихонько рассмеялся от удовольствия и произнёс:
– Кейни - это её имя.
– Че-е-его-о-о?! - я задохнулась от возмущения и вытаращилась на белокурого парня.
– Эту пиранью зовут Кейни, - мягко повторил тот.
– В честь меня? - несмотря на злость, я продолжала делать вид, что я - баран, а четверть-оборотень - новые ворота.
– Да, в честь тебя, малышка Браун, - очаровательно улыбнулся Эдуард. - И знаешь, это имя не то что идёт - едет.
– Почему? - тупо моргнув, я продолжала бурит в нём дырку.
– Ну как, - слегка пожал плечами белокурый парень, - глупа, агрессивна, прожорлива, обожает маленьких мышат и палец ей в рот не клади.
– Сукин ты сын, - произнесла я. И в моём голосе было столько злобы и возмущения, что четверть-оборотень весело рассмеялся и добавил:
– Зато в любой здешней компании фраза "Уже обед, мне надо покормить Кейни" производит настоящий фурор.
– Ублюдок, - процедила я.
Ещё раз пожав плечами, Эдуард взял Нефертити и усадил себе на живот. А я, кипя от ярости, оттолкнулась от тумбочки и на воющих, еле гнущихся ногах пошла прочь из комнаты. Всё, наш сегодняшний разговор окончен! Если ему что-то ещё надо, пусть сам ко мне приходит, а я его больше видеть не могу! Ещё пять минут в таком "изысканном обществе", и кого-то из нас вынесут из этого дома вперёд ногами. И что самое обидное, сегодня этот "кто-то" на двести костлявых процентов - я.
– Эй, малышка Браун, ты не забывай, что ты всё-таки мой должничок! - неожиданно раздался мне вслед хохоток, на который я бросила через плечо своё коронное:
– Да пошёл ты!
30.
Говоря по совести, которой у меня нет, домой я пошла не сразу. Точнее, сразу, но не по прямой: я не стала жалеть себя и заглянула сначала к Джо и Алексу. Заглядывание состояло в том, что я забросила мокрый и неимоверно вонючий рюкзак с гулевым мясом в открытое окно их кухни. Значки и нашивки я предварительно отодрала: рюкзачку моему бедному всё равно кранты. Жаль, жаль…
Только развернувшись на сто восемьдесят градусов и поплёвшись в сторону уже точно своей хатки я сообразила, что в такую рань после пьянки и Джо, и Алекс наверняка ещё дрыхнут у нас с Киарой. Вот здорово-то как! А я хотела им аппетит за завтраком испортить! У-у-у, чёрт! Если б у меня было побольше мозгов, я была бы уже дома. Ну что поделаешь, я сегодня торможу.
Солнце и не думало выглядывать из-за туч, за что ему отдельное большое спасибо. Мне сейчас ещё только солнцепёка не хватает, чтобы вырубится под ближайшей берёзой. Хотя эта вот обильная роса, от которой уже и штаны, и кроссовки насквозь мокрые, тоже радости не прибавляет. От сырости у меня опять разболелись старые переломы, а к ним вдобавок ещё и голова. Надо выпить аспирину, кофе и послушать что-нибудь тяжёленькое. Мне это всегда помогает от головной боли.