Но не успели остатки горячего напитка скользнуть вниз по моему пищеводу, как возле нашего диванчика из полумрака и разноцветных всполохов материализовалась высокая плечистая фигура. Я чуть не подавилась от возмущения, когда она наклонилась к нам и поставила на столик два полных бокала с шампанским, судя по форме и прозрачности. У нас что, Сухой Закон отменили?!!
– За счёт команды, - произнёс хриплый голос, в котором я узнала Рокки, ещё одного заядлого футболиста. - Слушай, Эдуард, ты Скотта не видел? Его уже час ищут и не могут найти.
Я закусила фарфоровый край чашки, чтоб не расхохотаться. Скотт в определённом смысле был куда дальше от них, чем они полагали, и в то же время куда ближе. За тридцать метров в мужском туалете. Хорошо, что там кабинки снизу не просматриваются.
– Я думаю, он нашёл себе очередную подружку, - спокойно ответил белокурый парень, - и давно уже смылся с ней.
Унитаз - Ваша лучшая пара, которая сохранит в тайне все Ваши секреты и неприятности!… Надо будет продать этот рекламный лозунг.
Рокки пожал плечами, видимо, допуская и такой канкан событий, а потом выпрямился и, заглушая рёв музыки, произнёс:
– Отпадная у тебя малышка, Тень. Где ты такую нашёл?
От услышанного я удивлённо замерла на полувдохе.
– Скажем так, это она, сама того не подозревая, нашла меня, - рассмеялся четверть-оборотень, а я еле удержалась от возмущённого сопения. Ну вот, чуть что, так сразу Кейни виновата! И плевать, что сейчас я - это типа как не я! Всё равно получаюсь виновной!
Видимо, всё ещё надеясь найти капитана своей команды, Рокки быстренько слинял в неизвестном направлении, за что мы оба: и я, и Эдуард - были ему весьма благодарны. Только по разным причинам. Мне не улыбалось выслушивать вонючие мужские комплименты в свой адрес, а четверть-оборотня спросите сами, что там у него там на уме.
Массовая попойка.
– Держи, амурчик, - Эдуард протянул один бокал шампанского мне, другой взял сам. - За нас с тобой и наше знакомство.
Закатив глаза, я призадумалась: где-то я уже слыхала сегодня похожие тосты. Ну ладно, где - это понятно, сейчас самое время дружно чокнуться и выслать печени открытку с моими глубочайшими соболезнованиями.
Это было как-то и странно, и смешно: вот тут мы сидим с четверть-оборотнем и хлещем шампанское за наше с ним недавнее "знакомство". Кто как, а я уже совершенно не улавливаю здесь логики. Ни малейшей. Вообще бред какой-то. До чего я докатилась? До ручки на двери в психушку - вот это пахнет истинной правдой. Сижу тут с белокурым ублюдком и гублю алкоголем свой дивный подростковый организм. Правда, он и до это был загублен всякими там Лал и нервными встрясками, но это уже левое.
Мы почему-то молчали, хотя нам, по идее - моей идее - давно уже пора обсуждать дожди в Тюмени и прочие житейские радости. Так нет же, мы молчим как два таракана на кухне. Вы ведь никогда не слышали, чтоб у вас на кухне переговаривались тараканы? Нет? И правильно, в противном случае рекомендую сменить ваш импортный дихлофос на более гуманные отечественные средства.
Ну да, понятно, при том музыкальном аду, который сегодня учинил преждевременно покойный за "Don`t Cry" Тур, особо не поговоришь - только поорёшь на ухо. Но и сидеть немо, как две каменные бабы в степи - тоже не дело. Лично я голосовала всеми конечностями за то, чтобы пойти спать. Кофе кофеём, но я по-прежнему ежеминутно зеваю в осушённый на три четверти бокал шампанского и грожусь вообще утонуть в нём. Это не в смысле, что я пью из бочки, а в смысле, что мне очень хочется спать.
Ладно, пора бы уже начать эксплуатацию средневековых изобретений. Для этого мне пришлось залпом опрокинуть в себя остатки игристого, закусить чесночком - ладно, это шутка - и, подавшись вправо, шепнуть на ухо Эдуарду:
– Ты не мог бы принести ещё кофе?
"Пожалуйста" не вылезло из меня даже под угрозой четвертования на медленном огне. Надо будет поставить его дома у стенки и тщательно расстрелять из водного пулемёта.
– Конечно, амурчик, - кивнул мне в ответ четверть-оборотень и буквально тут же растворился в полумраке. Получи, фашист, гранату. Надо было ему ещё дать длинный список продуктов, а самой таки смыться под шумок домой и, засунув по кроссовку в каждое ухо, завалиться спать. Звукоизоляция спортивной обуви, разумеется, ещё никоим образом не подтверждена, но это дело левое и двадцатое. Про бируши у нас в доме отродясь не слыхала даже зловредная плесень за батареей.
Белокурый парень вернулся с двумя полными чашками на чистых блюдцах почти так же быстро, как и в первый раз. Наверное, у него в какое-нибудь интересное место вмонтирован турбо-двигатель. При такой-то скорости!
Он сел рядом, и мы возобновили наше молчание. Я уже начала нервничать: мало ли, какие мысли за это время рождаются в башке Эдуарда? По правде говоря, в тупости его особо ещё никто не уличал, так что из всего происходящего можно сделать элементарный вывод: эта скотина что-то удумала.
Ладно, забей. Что бы он ни придумал, это его проблемы.
Пригубив кофе, который был чуть хуже той сказки, которую варит по субботам Киа, я почему-то вспомнила вычитанные в "Звёздах мегаполиса" слова Ректора АНМ: "Кофе должен быть крепкий, как сон мертвеца, сладкий, как чувство мести, но в то же время горячий, как первая ненависть". М-да, кажется, именно так. А какая-то глупая баба вроде Сары Брушер осквернила сей напиток фразой: "Кофе должен быть чёрный, как ночь, горячий, как пламя, и сладкий, как поцелуй…".
Поцелуй?!! Этого в сценарии не было!!!
Блюдце в моих трясущихся руках резко накренилось. Чашка тут же съехала по нему в сторону и исторгла мне на ноги обжигающий поток.
И параллельно с этим от шеи и плеч, по которым ласково скользили губы и язык Эдуарда, разливалось облако сладостного занебесного блаженства.
С силой оттолкнув от себя четверть-оборотня, я вскочила на ноги. Музыка билась в такт моему пульсу и, оглушая, застилала сознание. Дёрнувшись назад, я налетела на столик. Несомненно, стоящая на нём посуда полетела на пол. Звона я уже не слышала, да и не могла услышать.
Я отчаянно расталкивала руками всех и вся на пути в туалет.
47.
Пальцы онемели и по цвету мало чем отличались от баклажанов, но я всё равно держала их в потоке ледяной воды. Это должно было меня успокоить, остудить, но не успокаивало и не остужало.
Я была на грани истерики, и дело даже не в обожжённых ногах, хотя от них приятного тоже немного. Кофе был горячий, чашка полная, и хотя ткань моего платья плохо пропускает влагу, травма налицо. Точнее, набедро.
Пятно я уже успела застирать - оно охотно унеслось в сток вместе с моими плевками. Да, я плевалась как взбешённый верблюд, хотя на самом деле мне хотелось плакать от возмущения и злости. Ни на одну сволочь в мире - только на саму себя.
За то, что мне понравилось его прикосновенье.
От одной этой мысли мне враз не хватило воздуха. Перламутровые верёвки, которыми так любовно опутала меня Ким, больно врезались в тело на каждом глубоком вдохе, а так как делать глубокие вдохи мне приходилось очень часто, очередная травма мне просто обеспечена.
И вообще, скорее психическая, чем физическая.
Не выдержав, я несколько раз изо всей дури стукнула кулаками по раковине, но та отреагировала на это лишь снопом холодных брызг. Боль в руках не отрезвляла, а только злила. И я злилась, злилась и не могла найти себе отдушину.
Голова кружилась и горела от одного только воспоминания. Как такое может быть?!! Я ненавижу его вот уже всю свою сознательную жизнь, а моему глупому избитому телу нравятся его ласки!!! Вы когда-нибудь видели больший идиотизм?!! Бьюсь чем угодно обо что угодно, что нет.
Чёрт возьми!!!
Я нервно прошлась взад-вперёд и еле удержала себя от двух соблазнов: с воплями начать пинать всё вокруг себя, что только может быть выпинаным, и посрывать с себя крылья, чулки и это долбанное платье, которые высосали из меня последнюю ложку мозгов.