Пошел в цех, в этот момент глухонемой выковырял из клумбы окурок, брошенный мастером, и раздосадовано всплеснул руками. Ага, свиньи, не говори.
Заходя внутрь, сразу понял, что снаружи, где «припекает», на самом деле даже прохладно. Внутри цеха как будто случилась экологическая катастрофа — жара, как в Сахаре и душно. Пушки, установленные в рядах только гоняли прелый воздух туда сюда. Майка под спецовкой тотчас взмокла и прилипла к телу, горло пересохло. Работать в таких условиях казалось совершенно невозможным, но рабочие с понурыми лицами пахали, им то не привыкать.
В цехе оказалось довольно чисто. На входе стояли контейнеры, забитые под завязку стружкой. Причем сбор раздельный — дюраль в один контейнер, сталь — в другой. По левую сторону от широкого центрального прохода шло три ряда. В первом ряду стояли станки токарей, следом шли фрезеровщики и последним слесарный ряд. По правую сторону шли помещения с железными дверями и табличками «ГОСК», «МАСК». У одной из таких стоял мой мастер, наполовину просунувшись в окошко, вмонтированное прямо в дверь. Инструменталка, а мастер сверла выбивает. Помимо условного «первого этажа», здесь имелся и второй. На него вела лестница с металлическими ступеньками. Там вдоль нее тянулись другие кабинеты.
Не успел толком оглядеться, как передо мной вырос еще один мужичок. Этому было лет сорок, нос острый, вставные зубы куполами блестят. Судя по тому, что держит в руках фрезу — фрезеровщик.
— Серюня, сообразим на троих? Михалыч зовет.
— Откажусь, — я вымерил нового собеседника взглядом.
Куртка спецовки вокруг пояса рукавами повязана, майка как у меня пропотевшая с кучей мелких дырочек — от раскаленной стружки. На ногах ботинки с просверленными для вентиляции отверстиями. Он вылупился на меня и, судя по тому, что его глаза в кучу сбились, работяга уже успел на грудь принять и хочет поверху догнаться.
— А чего так, ты че уже вмазанный, почему отказываешься? — искренне удивился он.
— Не хочется просто, голова болит.
Я похлопал собеседника по плечу и внушительно кивнул, прямо давая понять, что тема с алкоголем закрыта.
— Мне Витька технолог сказал, что ты штангу на себя уронил. Ты как? Оклемался?
— Жить буду, — подтвердил я, отвесив улыбочку.
Сам для себя отметил, что Витька, судя по всему мой коллега, язык за зубами не может держать и уже всем о случившемся растрепал. На заводе ведь как — что знает один, то знают все. Ну а если я в нерабочее время ходил в качалку упражняться, а он контору спалил, то неудивительно, что меня начальник в кабинет вызывает. Теперь чуточку яснее стало и понятно хоть чего ожидать. Спасибо фрезеровщику.
Я думал дальше у мужичка спросить, как к начальнику идти, когда откуда-то сверху послышался вопль раненого кабана.
— Кресов твою мать! — прихрюкивая, орал мужик в мешковатом сером костюме, слюни аж в разные стороны летели.
— Это начальник? — я покосился на фрезеровщика.
— А кто ж еще, Хрюшкин, чтоб у него на лбу вырос…
Вход в кабинет Хрюшкина стерегла секретарша. Молодая девушка, занятая в разгар рабочего дня тем, что подпиливала ногти маникюрной пилкой. Красотка брюнетка в белой блузке, и в приталенной юбке строго фасона, не оставила своего занятия, даже когда мы с начальником зашли внутрь. Только мимолетно зыркнула на меня через свои очки, но поняв, что перед ней обычный работяга, мигом потеряла интерес.
— Любочка, зайчик, сделай кофе, — бросил Хрюшкин, вытирая клетчатым носовым платком взмокший лоб.
Судя по всему, у начальника с секретаршей имелся собственный мирок, где они занимались чем угодно, но не рабочими вопросами.
— Никита, Кресову тоже делать?
— Обойдется этот тунеядец, — зло буркнул начальник и обернувшись ко мне, показал, что я могу заходить внутрь кабинета. — Вперед.
Внутри царила прохлада. Работал кондиционер — новенький БК 1800 морозил куда лучше всяких Самсунгов. Такие аппараты работали и тридцать лет спустя, причем зачастую без дозаправки фриона. Ясно стало из-за чего начальник Хрюшкин решил сидеть в кабинете в пиджаке. Пока работяги сдыхали от жары в цеху, начальник мерз в свое удовольствие в кабинете. Считал, видимо, что пар костей не ломит…
Практически всю площадь кабинета занимал стол для совещаний с графином песередине и стульями по бокам. На один из них мне и было предложено присесть.