На вкус напиток оказался тоже весьма достойный. Второй глоток Антон так и не успел сделать — рядом вырос милиционер с красной повязкой на рукаве. На плече винтовка.
— Участковый инспектор народной милиции Бурыгин. Ваши документы, пожалуйста!
Антон с Леонидом отдали свои пропуска и направления в Комиссариат.
— А в чем дело, инспектор? — поинтересовался вежливо Антон.
— Распитие алкогольных напитков и пива в общественных местах у нас запрещено и карается общественными работами на срок до пятнадцати суток — сказал заучено и равнодушно инспектор, изучая документы нарушителей, — Ну ладно, раз вы новенькие и имеете направление в Комиссариат, идите. И больше не попадайтесь.
Пиво пришлось допить в кустах на околице деревни. Седоков яростно ругал 'краснопузых' и их порядки. А вот пиво и впрямь, оказалось довольно вкусное.
К шестнадцати часам, Антон с Седоковым пришли на центральную площадь поселка, куда, по разъяснению очередного патруля, прибывал транспорт для отправки в столицу.
К ним сразу же подошел мужчина в гражданском, но с военной выправкой:
— Товарищи Рыбальский и Иванов? — спросил он, — я работник прокуратуры Звездного. Мне поручено сопровождать вас до Приозерска.
Антон с Седоковым переглянулись:
— Хорошо, не вопрос.
Прибыл конвой, отправляющийся столицу: пассажирский автобус, открытый Уазик с охраной и установленным ДШК на турели. Сзади — два армейских 'Урала', один набитый вооруженными солдатами, другой — каким — то грузом.
Усиленный мегафоном голос начальника конвоя разлетелся над площадью:
— Товарищи пассажиры! Проходите в автобус и занимайте места, согласно купленных билетов. Багаж сдать в грузовой отсек автобуса. Напоминаю, в случае нападения на колонну и повреждения автобуса, пассажиры должны немедленно покинуть автобус, самостоятельно укрыться и оказывать содействие бойцам охраны в отражении атаки. По машинам!
Антон со своим спутником, выстояли небольшую очередь, предъявили документы и билеты милиционеру, пропускавшему пассажиров в автобус и, наконец, уселись на свои места. Прокурорский работник, естественно, оказался за ними. В автобусе не было стоячих пассажиров, а на передних сидениях сидели четверо солдат с автоматами на коленях. Почему то, солдаты были в масках.
— Трогай! — раздалась команда, и караван двинулся в путь. На площади грянуло дружное 'Ура!', и даже полетели в воздух шапки.
До Приозерска было километров двадцать по таежным дорогам, которые было ухожены, расчищены и на многих участках асфальтированы. Караван буквально полз наощупь — останавливались по любому поводу и у каждого блокпоста — а их Антон насчитал целых четыре за дорогу. Все эти блокпосты охранялись коммунарскими пограничниками — они сменялись бойцами, прибывшими с конвоем. Разгрузка ящиков с провиантом, боеприпасами занимала минут двадцать, и колонна двигалась дальше. На мосту через довольно большую и быструю реку, стояли два стационарных блокпоста с солдатами российской армии. Им тоже сгрузили часть ящиков и мешков.
Глава 16
Столица Коммунарской республики. Прошлая модель настоящего.
Наконец прибыли в Приозерск: небольшой городишко, наверное, раньше он не был даже и райцентром, а сейчас расстроился — судя по целым кварталам новых деревянных домов. Улицы городка были чистые, дома ухоженные. На улицах — в основном вооруженные патрули.
Караван прибыл на местную автостанцию, которая была расположена на берегу большого озера, и была, по — видимому, совмещена с местным портом, судя по десятку больших моторных баркасов, стоявших у причала.
Седоков, вывалившись из автобуса и разминая затекшие ноги, ругался, вспоминая яркие детали дороги, автобус, водителя автобуса, его родственников и Ромб в целом.
При высадке из автобуса милицейский патруль вновь проверял документы у прибывших пассажиров, тщательно досматривал их вещи. Прокурорский работник подвел Антона и Леонида к отдельно стоящему патрулю из трех вооруженных винтовками милиционеров, передал им какую — то папку, попрощался и ушел восвояси. Старший патруля предложил Антону и Леониду пройти в Комиссариат внутренних дел, для оформления документов.
— Ну что — ж, пошли — проворчал все еще недовольный Седоков, — только туалет по дороге покажите.
Под конвоем патруля, Антон со своим спутником двинулись в путь по городу. Бросалась в глаза чистота улиц и домов — улицы убраны, бордюры тротуаров побелены известкой, выбоины в асфальте засыпаны щебенкой. Дома ухоженные, приятно поблескивающие на солнце застекленными окнами. Для Антона, после выбитых и заколоченных фанерой и досками окон Регионального городка Дольное, увиденный порядок был в диковинку.
— Интересно — подумал он вслух, — а где он и стекло для окон берут?
— Завод у нас есть. Стекольный — ответил один из патрульных, — Стекло там делают, и посуду тоже. Весь Ромб у нас стекло покупает.
— А это что делают? — не унимался Антон, показывая на группу мужчин, копавших лопатами канаву вдоль улицы. Возле них прохаживались двое милиционеров с винтовками.
— А, это — водопровод тянут к новым домам — ответил патрульный
— А охрана зачем?
— Так это арестанты работают. Вон, видишь — на рукавах у них белые повязки. Вот их и охраняют, чтобы не разбежались.
— И что, убегают?
— Бывает. Это не наши, коммунарские — это нелегалы. Пусть отрабатывают еду и крышу над головой.
— Как это — нелегалы?
— Ну, это бомжи всякие, пришлые люди без регистрации — короче, все, кто бегает от властей и не хочет работать по — хорошему.
— Понятно. Серьезно все тут у вас. А что народу так мало на улицах? Одни только патрули и арестанты.
— Как мало? — удивился патрульный, — рабочее время ведь сейчас. Днем ходят только те, кто отдыхает после ночных смен. Или отпускники. А так — все на работе. Ну, а если кто просто слоняется без дела, так патрули быстро их подметают, и в комендатуру сдают — а там быстро с такими разбираются. У нас нет тунеядцев. Работают все, кто может. Зато вечерами и в выходной — народу полно, сами увидите.
— Постой — включился в разговор Седоков, — Ты говоришь, в комендатуре с прогульщиками быстро разбираются, их что, к стенке?
— Да ладно, чего уж сразу к стенке? Разберутся там — или на поруки трудовому коллективу отдают, нелегалов в спецлагерь, а мародеров и диверсантов забирают в КГБ. Вот там уж наверняка разбираются с такими.
— Что это такое, КГБ?
— Комитет госбезопасности. Это наши чистильщики. Уважаемые люди. Они знают обо всем, что происходит в Коммуне. Защищают нас изнутри.
— Прямо как, в СССР.
— Лучше, наверное. Я малой был еще в то время, не помню.
— А что, вы все тут такие, идейные — продолжил Седоков, без тени издевки.
— Что значит, идейные? Уважаем мы свою республику — это наша Родина маленькая. Мы ее будем защищать от всех врагов до последней капли крови.
Антон с Леонидом переглянулись и замолчали.
Прошли целый квартал новых, одинаковых как близнецы, деревянных двухэтажных домов.
— Это наши общаги городские. Здесь все почти живут, неженатые.
— А женатые тогда где, в спецлагере? — серьезно спросил Седоков.
— Не — е! Женатым дают или семейные общаги, или дома отдельные. В порядке очереди. Денег государство дает на ремонт. Можно потом и кредит взять, беспроцентный, на мебель там, ну и на всякое такое. А если ребенок родится — так государство берет на себя все расходы по ребенку, и дом сразу дают отдельный. Короче — нормально у нас с этим.
— Во, даете! Тут у вас не жизнь, а коммунизм какой — то. Сказка прямо.
— Ну не сказка, конечно, но нормально. Жить можно хорошо, если не лениться и честно работать или служить. Вот я, к примеру, бежал в свое время из колонии, когда метеорит грохнулся, намыкался потом по тайге, на ферме батрачил у сектантов каких — то, за кусок хлеба и подстилку в сарае. Потом, что греха таить — разбойничал на дорогах. А теперь — видишь, я на службе. При всех делах — одет, обут, сыт, койка в общежитии. Живу как человек, а не как скотина бессловесная. Вот женюсь — дом получу, детишек заведу, лодку куплю, рыбачить буду по выходным. Э — эх, страсть, как люблю рыбачить! — патрульный мечтательно вздохнул.