— Ну и как? — чуть не подавился колбасой Антон.
— Что, как? Отмазался я от них, сказал, что дают мало за такую работу и вообще, я не по этим делам, мол.
— А что так, ты же, вроде, хотел бабок срубить и свалить отсюда.
— От себя, Док, не уйдешь. Не привык я в спину бить пацанам, с которыми живешь и работаешь, хоть они мне и не нравятся.
— Тебя, Ленька, как послушаешь, так и заплакать можно от умиления. Ты же у Волков боевиком был, воевал за бабки со всеми, против кого наймут.
— Ну, был, был. И остался Волком. Не прощу я Призракам моего брата, и ребят своих, которых они положили. Не успокоюсь, пока не посчитаюсь.
— За это уважаю — серьезно сказал Антон. — Но это месть, и это не хорошо.
— А хорошо то, что они делают такими, как мы с тобой? Хорошо?
— Плохо, Ленька. Хуже не бывает.
— Так вот, Док, чтобы ты знал — признал я одного из этих типов, видел я его на одном рейде, когда за Призраков воевал. Он — один из них. Призрак он. В городе уже их люди. Нехорошо это. Теперь ты понял, почему я отказался?
— А ты не ошибся?
— Не уверен, но вроде он меня тоже узнал, хоть и виду не подал. По глазам я увидел.
— М — да, это плохо. Теперь они знают, где ты, и без чипа.
— Может, я и ошибся, конечно, но все может быть.
— Теперь тебе валить нужно отсюда. Или ментам сдаваться.
— Еще чего! Ментам, придумал тоже. Рвать когти нужно. Тем более, что намечается здесь серьезная заваруха. Возрожденцы хотят завалить краснопузых в их же столице.
— Ну, это не секрет, у них постоянно такая война идет. Да я тоже вижу — много недовольных властью вокруг: то платят мало, то тоталитарный режим и все такое. Короче, много есть сочувствующих Возрожденцам. Хотя многие рьяно защищают эту власть. Особенно простые работяги.
— Вот, вот — скоро этот рай может взорваться изнутри. И мы окажемся в самом центре гражданской войны.
Молча выпили, закусили. Каждый думал о своем.
— Вот ерунда какая! — нарушил молчание Антон. — Только вроде нашел место поспокойнее, так на тебе — опять война. Как это все задрало!
— Слушай, Док, я тут узнал, как денег можно быстро срубить хорошо и быстро. И завтра.
— Ну и как?
— По воскресеньям в Доме культуры проходят бои без правил. За бабки, тотализатор там, ставки и такое разное. Говорят, нормально зарабатывают бойцы, и те, кто правильно ставки сделал. Давай сходим, посмотрим. Может, сыграем?
— Ну, давай. Могу тридцатку коммунарскую поставить.
— И я сотню.
— Ох, Ленька, стремный ты какой! Ведь разведут нас на бабки, как пить дать.
— Да, ладно. И мы не лыком, чай, шиты.
На следующий день, в воскресенье, с утра, Антон с Седоковым отправились в Дом Культуры. Народу на улицах было необычно много: и возле магазинов, и на рынке и просто гуляющих. Много было и детей с родителями.
По дороге, Док с Леонидом купили и съели по мороженному, выпили по бокалу пива в какой то забегаловке, поглазели на разгон милицией массовой драки портовых рабочих с курсантами военного училища, посидели на лавочке в сквере, греясь под скупыми лучами осеннего Солнца, тускло проблескивающего сквозь фиолетовую дымку Купола. Ждали 12 часов, когда, по словам Седокова, начинались бои.
В Доме Культуры народа набилось много — большое двухэтажное здание было похоже на муравейник: в одном крыле играли шахматисты — на деньги, разумеется. В другом крыле — пять или шесть биллиардных столов были плотно окружены зрителями. Сигаретный дым, густо разбавленный стуком шаров и киев, поднимался над толпой сизым облаком.
Но больше всего зрителей собралось в концертном зале, на втором этаже ДК — там, на сцене, хорошо освещенной несколькими прожекторами, был установлен ринг. При входе пришлось отдать по рублю за билеты. Сидячих мест не было, пришлось стоять в проходе. Среди зрителей стояли букмейкеры и собирали ставки на бойцов.
— Так на кого ставить будем, Ленька? — спросил Антон, протискиваясь сквозь толпу…
— Не знаю, Док, давай посмотрим сначала, что к чему.
Ударил гонг, зал взорвался аплодисментами, криками и свистом: на ринг вышла первая пара: двое крепких парней, раздетых до пояса, в камуфляжных штанах и армейских ботинках. Судья подал сигнал, и бойцы сошлись в жестком бою: удары, броски, борьба лежа. И все это под рев и свист зрителей. Молотили парни друг друга беспощадно, без всяких правил и ограничений. Наконец один из них жестоким ударом локтем в лицо, отправил противника в нокаут, а потом бил упавшего ногами, пока его не оттащили секунданты. Зрители просто взорвались сплошным ревом. Антон подумал, что побежденного парня, наверное, отправят в больницу с тяжелыми травмами. Ну что ж, таковы здесь правила и развлечения.
Прошло еще несколько одиночных боев до полной победы нокаутом. Напряжение в толпе зрителей нарастало, ставки, судя по выкрикам — тоже. Начались парные бои. Это было очень жесткое зрелище: бойцы дрались до последнего и бескомпромиссно. Побежденных бойцов выносили с ринга, а служители смывали кровь с помоста, пока готовилась следующая пара.
Когда заявленные бои закончились, главный судья объявил свободные поединки для всех желающих. Победители получали тысячу комрублей на двоих. Побежденные не получали ничего. Выходили бойцы из зрителей — и парами, и поодиночке, и по одному против пары. Антон с Леонидом поставили все свои деньги на каких — то бойцов, которые, как им показалось, могут выиграть бой, но те проиграли и деньги пропали. Седоков страшно разозлился и сказал Антону:
— Вот, слабаки. А с виду такие крепкие были. Док, идем, подеремся, денег заработаем.
— Сейчас, только вот шнурки поглажу, у меня с головой все в порядке, и она мне еще нужна.
— Ну, как хочешь, пойду сам.
— Ты спятил, Ленька! Против двоих ты не выстоишь.
— Выстою, мне деньги нужны. Я был в передрягах и похуже. Идем, подержишь мою одежду.
Седоков пробрался к рингу и поднял руку:
— Я буду драться!
Судья на ринге крикнул в мегафон:
— Следующий боец пожелал выйти на ринг. Поприветствуем его!
Зрители засвистели и загудели в самодельные дудки.
Седоков перелез под канаты ринга, снял свой пиджак, а потом и рубашку с майкой, и стал разминаться на ринге. Артем, приняв одежду от Леонида, встал у канатов, наблюдая за ним — Седоков напоминал мощного хищного зверя, готовящегося к смертельной схватке: крепкое и гибкое тело, тяжелые плечи и руки с тугими узлами мышц, массивная спина, подтянутый живот, шея борца. При всей видимой мощи и высоком росте этого сорокалетнего мужчины, он двигался на удивление легко и быстро.
В зале раздался восхищенный визг женщин, а зрители еще сильнее засвистели и загудели.
Артем невольно залюбовался этой совершенной биологической боевой машиной. Он был спокоен за Леньку: тот сумеет за себя постоять. Вот на противоположном углу ринга появились противники — двое парней лет до тридцати, они тоже разделись до пояса и стали разминаться: среднего роста, крепко сбитые — они напоминали пару бульдогов, готовых наброситься и растерзать любого, кто встанет на их пути. Зал снова взорвался свистом и криками.
Антон присмотрелся к противникам Леонида: что-то знакомое было в этих парнях, в этом тяжелом взгляде исподлобья. Антон вздрогнул: это были те парни, которые вербовали их в кафе. И они пришли убить их — в этом Антон уже не сомневался, он почувствовал это каждым нервом. Интуиция, отточенная за годы непростой жизни, никогда не подводила его. В какой-то момент Антон увидел скрытое движение от человека, стоявшего в углу ринга, возле одежды противников Леньки — он быстро положил что-то в руку одного из бойцов.