— Вот как? — закивал Павел.
Стали подтягиваться слушатели из других отделов, выпуская губительный табачный дым и щурясь.
— А откуда ты этот стишок выгреб? — спросили Соболева. — Сам сочинил?
Соболев отмахнулся:
— Ты что! Это еще с раннего детства помню. То ли из песни, то ли из присказки.
— Может, Высоцкий? — предположил Володя Саев.
Соболев запротестовал:
— Не-е, не его стиль… — И тут же усомнился: — А может, он. Мой батя, царство ему небесное, увлекался Высоцким, когда напивался, всегда его слушал, даже танцевал…
— Как можно танцевать под Высоцкого? — удивились вокруг.
— Он мог!
— Ненавижу Высоцкого! — подал голос кто-то.
— Почему?
— У меня отец был такой же фанат-алкаш. Все поганые воспоминания детства связаны с отцом и песнями Высоцкого, которые давали фон его безобразиям!
— Нет, это не Высоцкий, — уверенно заявил Зажаев, из оперов. — Это скорее Пушкин.
— Разве мог Пушкин написать такое?
— Пушкин мог все! Он гений! — стал усердно отстаивать свою идею Зажаев. — По телевидению даже показывали передачу про стихи Пушкина с ругательствами.
— Ты видел?
— Я не видел. Но я читал «Литературную газету»…
— Го-го! Зажаев — литературовед!
— А что, очень там все интересно. Как писатели и деятели культуры грызутся и ненавидят друг друга, как плетут интриги, как разворовывают дачи и земли, как дают премии по блату… Очень интересно… Так вот, там была статья про эту телепрограмму, и там писали, что не дело выносить стихи Пушкина, предназначенные для личного пользования, на открытое обсуждение. Он писал такие стихи в личные альбомы, писал их в письмах близким друзьям…
— Что, думаешь, похоже на Пушкина?
— Стиль похож… Сравните:
— Да, похожий стиль.
— Очень похоже, тем более крестьян упоминают… То время. Крепостные голодные крестьяне…
— Не, Пушкин молодец, он написал все великое, и стихи, и прозу!
— Слушайте, стихотворение про Пушкина, в тему.
— Чье?
— Да вы его знаете!
В курилку заглянула строгая Антонова:
— Господа филологи, знатоки литературы и любители русского языка, может, прекратите поэтический диспут и вернетесь к исполнению своих непосредственных служебных обязанностей по раскрытию преступлений?
Все разбежались, как серые мыши…
Ровно в шесть вечера Павел вышел из стен родного управления полноправным отпускником. Оставалось еще завтра заскочить в бухгалтерию за отпускными, дела же он успешно передал занывшим Соболеву и Килькину.
— Забирайте, забирайте! Потом я отдуваться за вас буду, когда вы в январе свалите на Роза Хутор на горных лыжах кататься!
Павел вышел из управления с довольной улыбкой — пусть что хотят, то и творят в начале января, ему и так будет декада оплачиваемых государством каникул!
Летний день источал аромат надвигавшегося дождя — небо укрыла пелена серых туч, готовых расплакаться мириадом холодных слез. Легкий ветерок веселил душу — месяц он будет бездельничать, спать сколько влезет, смотреть телевизор хоть до утра, валяться на пляже, не заботясь ни о чем. Отпуск. Летом уйти в отпуск — мечта! И эта мечта сбылась.
Управление располагалось прямо напротив городского парка, пестревшего зонтами кафе. Павел направился к ближайшим столикам, взял себе стакан газировки и тарелку теплых пельменей, обильно политых шашлычным кетчупом. Он без аппетита поел, попивая напиток, снова листал тетрадь.
— Здравствуйте. Это снова я, — прозвучал звонкий голос над головой Павла. — Вы говорили, что мы с вами побеседуем после…
Павел поднял глаза. Медсестра Маша. Работа не хотела отпускать.
— Вы? — Павел удивился, но, невзирая на совершенно сексапильный вид медсестры без медицинского халата (простенькое легкое платье ей очень шло), ощутил досаду. — Присаживайтесь. — Он указал на белый пластиковый стул рядом с собой. — Хотите чего-нибудь? Я закажу. Не ожидал вас здесь встретить.