еще так себе – в нем вирус активизируется не так скоро… как-никак – поляк парень крепкий. А
меня война подорвала – вернее, пытки в плену…
В пограничных пещерах я никогда не был – подбираюсь к ним по картам. Крысы… Они
должны там быть, как везде… Ведь мне нужны еще крысы… Мне нужно знать, как яды действуют
на эту заразу. Как-то ведь – действуют… ведь саксонец – еще жив, хоть и плох… Не знаю,
стимулирует этот яд иммунитет или угнетает – он действует на вирус, и дает отсрочку.
Глава 41
Подземелья были перекрыты, но мне со Шлегелем провести туда товарищей труда не
составило. Расположились прямо в проложенном немцами коридоре. Их казармы пусты, как и
пещеры – все, что не забрали немцы, растащили поляки. Здесь нет ничего – только каменные стены
и мрак. Как нельзя более неподходящее место для людей, думающих о скорой смерти. Пусть
поляки считают, что у них особо тяжелый туберкулез. От этого им не намного легче все это
вытерпеть будет. Но так лучше… у них – хоть надежда есть, что их болезнь, если и не излечима, то
– длительна… А нам со Шлегелем надеяться не на что… только на передачу тканевых образцов, на
будущее наших стран.
Агнешка от немца не отходит совсем – только и делает, что повязки ему на руках меняет… у
него ведь совсем кожа облезла. Сыпь и у Агнешки, и у меня появилась… и скоро кожа сойдет. Но
ничего – это терпимо, это еще не беда.
Засветил экран в моей руке, вызываю товарища и пишу, торопясь…
– Швед, откликнись наконец!
– Я в порядке, Охотник!
– Ты куда пропал?
179
– Да пока разобрался со всем… Трудно пришлось, но… Все в порядке!
– Швед, не порядок тут у меня. Ты мне нужен срочно. Дело важное – безотлагательное.
– Что еще стряслось? Снова запой, снова открывалка нужна?
– Нет… Контейнеры нужны.
– Что-то я не соображу никак… Знаешь, не выспался я просто, да и подхватил этот кашель…
– Мне контейнеры нужны для передачи вирусологических образцов. И клетка – изолятор для
подопытного зверя.
– Ничего себе!
– Швед, давай без вопросов. Достань все через человека, который тебе в Берлине документы
передал. И направляйся к польской границе. Я тебе карту с пометками оставлю на старом месте.
– Охотник, только у меня денег нет совсем. Я в Берлине еще не освоился, мне время нужно
деньги достать…
– Я достану тебе… Ты жди… только жди.
– Постой, Охотник! Здесь же везде эпидемиологи карантинные зоны делают, блокпосты
военные ставят…
– Пройдешь, Швед. Ты должен пройти. Все делай через того человека, координаты которого я
тебе дал. Он в курсе всего, он все задачи решит. Ты только слушай его – и все.
– Охотник, а что если я одну из этих инфекций подцепил? Что-то вроде пневмонии?
– Не думай сейчас об этом – просто езжай ко мне.
– Как не думать?
– А вот так. Об этом я думать буду, когда ты приедешь.
Риск – запредельный риск… Но и черт с ним! Агнешка лезет мне под руку с неуместными
ласками – страшно ей, одиноко…
– Агнешка, иди пока со Шлегелем посиди.
– С ним Войцех остался. Я устала, Вольф… Так устала… У меня голова мутная… Мне кажется,
что я сильно заразилась…Эта болезнь сдирает кожу у меня с рук, с шеи – клочками, как от
солнечного ожога… Но ведь туберкулезом так сразу и сильно не заражаются, Вольф…
– Этим – заражаются. Мы ослабли, видно, все от стрессов. Ты на Войцеха посмотри – он ничего
еще… здоровый парень – и ничего.
– Видимо, участь у нас с тобой такая, Вольф… Просто, Бог нас испытывает постоянно… Но он
ведь испытывает только тех, кого любит…
– Это садисты мучают тех кого любят вообще… они же свою добычу любят. А твой бог… Не
думаю, что твой бог о нас много думает… У него посерьезнее дела есть, как и у нас.
– Вольф, скажи мне, что все будет хорошо.
– Я не знаю, как все будет.
– А ты все равно – скажи, что все будет хорошо.
– Сказку тебе рассказать?
– Да, расскажи… только с хорошим концом.
– Давай в другой…
– Расскажи.
– Не сейчас. У меня в голове пока одни расчеты. Просто и у нас, и моего другого друга до черта
врагов… Мне нужно просчитать все их ходы… и вырулить со всех этих заблокированных дорог.
– Тогда дай мне посмотреть на тот страшный нож. Я хочу только посмотреть…
– Не надо тебе.
– Я убила человека, Вольф… Этим страшным ножом… Мне нужно на него…
– Это нож бойца – он тебе больше не нужен.
– Прошу, дай мне его посмотреть…
– Помолись, Агнешка… Попроси своего бога дать тебе забвение.
– Я никогда не забуду этого, Вольф…
– Я знаю… Черт… Жаль, что тебе пришлось это сделать… Я не досмотрел… Я обещал, что
пылинки с тебя сдувать буду, а вышло все…
180
– Ты хотел меня защитить… и я хотела тебя защитить… Дай мне свой клинок… он ведь отныне
не только твой, но и мой… Я посмотрю и… помолюсь за наши души.
Вложил в ее руку собранный клинок, и она оцепенело уставилась на него. В первый раз всем
убить трудно. Это этапный момент – после него многое меняется, если не вся жизнь вообще.
Первое убийство, как и первый секс – не забывается. Я тоже помню – все, даже мелочи… Но к
черту… Мне нужны деньги – срочно нужны… А срочно я их только у одного человека сейчас взять
могу – у моего… не знаю, кто он мне – враг или друг… так и не решил еще. Спешно переключаю
линию и пишу…
– Ричард, отзовись! Ты меня помнишь? Ты наше ползанье под солнцем пустыни помнишь?
– Связист?..
– У меня к тебе просьба есть, как к… другу.
– Постараюсь… А что нужно?
– Я тебе так написать не могу. Только… шифром.
– Каким?
– Ты стихи помнишь? Помнишь, что книгу эту от корки до корки прочесть хотел?
– Помню конечно. Я Элизабет читал…
– Ты помнишь, что редкое издание добыть собирался?
– Помню, конечно… Из него и читал…
– Так вот открой его и за цифрами следи…
Глава 42
По моим расчетам Швед должен сейчас считать деньги Ричарда. Но точно я этого еще не знаю.
Мне нужно набраться терпения – и ждать. Мне нужно соображать скорее. Я ведь сейчас в такой
ситуации… а моя голова отказывается думать, заставляя меня полностью полагаться на судьбу, что
неприемлемо в моей ситуации. Шлегель… Он точно не знает, что Стяжатель – я, но он –
подозревает… Если его подозрения зайдут дальше – мне конец еще быстрее, чем я рассчитал. Он
меня выдаст… и не посмотрит на то, что происходит. Шлегель подыхает у меня на глазах, но он – и
полумертвый опасен. Он не постарается предотвратить передачи нашим – в этом деле он мыслит,
как я. Думает, что у исследователей нескольких стран скорее получится найти средства контроля
над вирусом-целителем. Но меня он сдаст, как только поймет, кто я такой… невзирая ни на что,
сдаст. Ему плевать, что он погибает, что погибаю я – его ничто не остановит, когда так серьезно все
обернется. Остается – только ждать. Ждать и соображать быстрее.
Агнешка вернула мне нож, осторожно проведя напоследок пальцем по острому лезвию.
– Вольф, с кем ты выходил на связь?
– С друзьями.
– Они помогут?
– Да, чем смогут.
– У них есть лекарство?
– Пока нет… Но у нас еще есть время его найти.
– Вольф, мне кажется, что от яда, который мы все пьем, мне только хуже…
– Это не от яда – от болезни… Яд – ее тормозит.
– Но твои крысы умирают так быстро… это все от яда – ты их травишь.
– Может, дозу не верно рассчитал… Крысы мелкие твари – им яда меньше, чем нам нужно,
чтобы насмерть отравиться.
Не стал говорить Агнешке, что крысы, которых я травлю, живут дольше… что все они дохнут
от вируса, который только слегка тормозится от моего яда. Агнешка и так много прошла – ей не