Вскоре мы увидели первый вражеский самолет. Почему-то никто из наших не взлетел ему навстречу, он с большой высоты сбросил несколько бомб – они разорвались в стороне от аэродрома.
А потом произошло такое, что буквально потрясло нас, молодых. Заходил на посадку Ил-2. И тут откуда ни возьмись два «мессера». В мгновение ока они подожгли наш самолет и скрылись.
– Вот их пиратская тактика, – зло бросил Дмитриев.
– Когда же нас наконец поведете в бой? – не выдержал Алексей Липатов.
– Всему свой черед, – ответил комэск, а потом, подумав, добавил: – А у тебя, Липатов, еще и на земле есть над чем ломать голову.
На что он намекал – нам было ясно. Намек этот заставил смутиться и меня с Мартыновым. Дело заключалось в следующем. При перелете на фронт мы совершили посадку в Кутаиси. Задержались там на несколько дней. Однажды нам разрешили увольнение в город. Мы пошли в Дом культуры. С деньгами было туговато. И тут выясняется, что они есть у Липатова. Он не курил, в рот не брал хмельного. Мартынов возьми и скажи в шутку:
– Может, угостишь, Алеша, в честь отлета на фронт?
По дороге зашли в винную лавку. Алексей взял бутылку портвейна, мы распили ее и пошли дальше. В Доме культуры Липатов нос к носу столкнулся с Мелентьевым, который сразу же отправил его на аэродром. А утром на построении объявил ему выговор.
Липатов страшно расстроился. Он стал уединяться от товарищей. Уходил в город один, и случалось так, что сначала комиссар, а потом и командир «засекали» его, как они говорили, возле винных подвалов, которых Алексей даже не замечал. И пошла молва о том, что Липатов – выпивоха. Именно это имел в виду Дмитриев.
Нам с Мартыновым очень хотелось заступиться за товарища, мы пытались убедить всех, что он совсем не такой, как о нем думают. Но начальство и слушать нас не желало. В конце концов мы решительно вступились за честь своего товарища, только случилось это слишком поздно…
После нескольких полетов в районе аэродрома нам объявили:
– Завтра первый боевой вылет. Подготовьтесь, хорошо отдохните.
Как-то чересчур буднично, слишком просто прозвучали для нас слова, которых мы ждали почти полтора года.
Первый боевой…
Взлетали, когда солнце уже поднялось сравнительно высоко.
Идем к Туапсе над береговой линией. С одной стороны горы, с другой – бескрайний морской простор.
Впереди – Микитченко, справа от него я, слева – Евтодиенко и Мартынов, сзади, выше – Дмитриев с Кузнецовым.
Время от времени бросаю взгляд вниз, на город. Он весь изрыт, исполосован оборонительными укреплениями. Во многих местах земляные работы продолжаются. Город начеку. Мы тоже. Первыми из молодых вылетели на прикрытие наших войск, преисполнены гордости за такое высокое доверие. Вот внизу проплывают Дагомыс, Головинка, Лазаревское, Макопсе, Туапсе.
По расчетам, должна уже быть линия фронта. В моем представлении это сплошные траншеи, непрерывный огонь с обеих сторон. Но тут, в горах, все иначе. Я увидел лишь отдельные вспышки артиллерийских выстрелов.
А где же воздушный противник? Я и жаждал и побаивался встречи с ним. Каким он будет, мой первый враг? Молодым ли, как я, опытным ли воздушным волком? Как поведет себя, какими будут мои действия? Удастся ли мне сохранить спокойствие и выдержку?
Возникали десятки вопросов, а ответ на них могла дать только встреча с противником.
Волновался ли я? Безусловно. Столько наслышаться о фашистах, дошедших до Кавказа, и не испытывать никакой тревоги перед первой схваткой с ними – такое трудно представить. Другое дело Дмитриев – бывалый фронтовик. Ему уверенности и спокойствия не занимать.
У меня же сильно вспотела ладонь правой руки, державшей ручку управления. Вопреки обычаю, я резко работал сектором газа и рулями, отчего с большим трудом держался в строю.
В какое-то мгновение поймал себя на том, что чересчур быстро вращаю головой, торопливым взглядом охватываю слишком много пространства, но в глубину его не всматриваюсь. А ведь еще аэроклубовский летчик-инструктор Лев Иванов учил:
– Не скользи взглядом по воздуху, пронизывай его. Наука воздушного боя начинается с умения смотреть и видеть.
Смотреть и видеть!..
Усилием воли взял себя в руки, стал спокойнее, пристальнее всматриваться в окружавшее меня пространство.
Вообще-то я чувствовал себя в относительной безопасности – впереди Микитченко, сбоку – Евтодиенко, сзади – Дмитриев, все хорошо подготовленные. Был совершенно уверен, что если враг и появится – то первым его обнаружит кто-либо из них. Вот почему, когда показалась черная точка и стала быстро увеличиваться, я в первое мгновение даже не подумал, что это враг. Но тут же как будто током, ударило, я дернул вверх машину, покачал крыльями, а потом, довернув на зловещую точку, дал пушечную очередь.