Нет. Нет, больше никогда. Она не вернется на шахту!
Но зима близко, если не удастся купить место для спячки в очищенной зоне, весной они с сыном попросту не проснутся. Хватит и Нэнэке-Улуса. Однажды Гюрза уже потеряла четверых детей; рисковать последним она не имеет права.
— Ори меня дернул связаться с этой левой работенкой в охране… — пробормотала селевиния, с болью глядя на мышонка. Сай тихо сидел в кресле, кончик его хвоста легонько подрагивал. — Что скажешь, малыш? Глупая была затея?
Мышонок беспомощно улыбнулся. Вздохнув, Гюрза потрепала его за ухом и спрыгнула на песок.
Подошла к канистрам, что предатели оставили в траве. Две канистры — две жалкие канистры, причем лишь одна с драгоценным кумысом. Этого не хватит и на оплату потраченного тягачом топлива. Вернувшись в город, Гюрза действительно станет нищей — «Саранчу» без патронов не купят даже как лом, ее высокопрочный металл и стволы с напылением нитрида бора было невозможно ни ковать, ни переплавить.
Продать тягач? Прожорливый дизельный шестиосник, конечно, не подарок, но в шахтах Дегелена таким машинам всегда найдут применение. Можно рассчитывать на семь-восемь литров кумыса. Девять, если повезет… Да уж, везение теперь пригодится.
Стиснув зубы, Гюрза бросила взгляд на кровавую лужу. Бандит ведь во всем оказался прав. Может, и впрямь стоило пойти с ним… В качестве закуски, не иначе. Йик!
Довольно нытья. Все образуется. Встряхнувшись и распушив шерстку, селевиния перекинула через спину канистры и направилась к внедорожнику мертвого разбойника.
Вблизи еще раз восхитилась покрышками. Совсем новенькие, блестящие, шипасто-зубастые. Судя по виду, фабричные — наверняка свинтили с человечьего игрушечного джипа, такую качественную резину в Дегелене производить не умели. Сам пикап был заржавленной развалюхой, но покрышки… М-м-м…
Гюрза мечтательно облизнулась, поглаживая лапкой блестящий каучук. Она сохранит это чудо, да, конечно. Продаст тягач, соберет скоростной пескоход и наймется курьером на линию Тундык — Майтубек. А что, вполне реально. Платят, конечно, гроши, зато работа интересная.
Вздохнув, селевиния забралась в кузов и приступила к обыску, но внезапный шум крыльев заставил ее мгновенно юркнуть в кабину и схватиться за хлыст. На песок рядом с машиной грузно свалилась растрепанная саджа, небольшая буро-желтая степная птица с пятнышками вдоль спины.
— Блеклый Воин! — крикнула пернатая, в упор глядя на Гюрзу. — Блеклый Воин спустится в царство мертвых и вернется с крылатою девой, несущей жизнь!
— А?! — селевиния отпрянула. — Чего?!
Саджа издала душераздирающий вопль, испокон веков пугавший ночами гостей пустыни, и прянула в небо, взвихрив крыльями небольшой песчаный тайфун. Ошарашенная Гюрза молча проводила ее взглядом.
Глава 2
— Сила! — Уркхнест провел ладонью по выпуклым, будто отлитым из рыжеватого металла мускулам, украшавшим бока ездового толая. — Взгляните на стать, на формы! Только настоящие самцы отваживаются седлать этих монстров!
Толай безмятежно смотрел на покупателя пустыми, слегка раскосыми желтыми глазами. А тот — среднего роста, пожилой, но довольно крепкий на вид керчак в серо-зеленом маскировочном балахоне — почти не слушал похвалы продавца; его колючий, недобрый взгляд проникал, будто, сквозь зверя. Если б толай умел думать, он, вероятно, ужаснулся бы, что может достаться такому хозяину.
Уркхнест, однако, предпочитал ничего не замечать:
— Зачем вам пескоход? — увещевал он путника. — Да, машина, но с ними столько хлопот! Пескоходы прожорливы, ненадежны, их надо чинить, менять масло и фильтры, заправлять отборным топливом, а уж про газотурбинные я вообще молчу! Да и пристало-ль гордому, сильному джигиту вроде вас ездить на пескоходе?! — Уркхнест подмигнул. — Ради чего? Ни одна машина не осилит бездорожье, которое ездовой толай даже не заметит! Вот она, великая, изначальная мать-природа…
Покупатель, не особо слушая, продолжал осмотр зверя. Когда он приподнял седло, желая проверить спину, Уркхнест с новыми силами перешел в наступление:
— Между прочим, только в нашем караван-сарае вы можете, приобретая толая, бесплатно получить к нему полный комплект сбруи, — заметил он жизнерадостно.
Керчак впервые отвлекся от зверя и бросил на продавца тяжкий взгляд крохотных, глубоко запавших черных глаз:
— Кожаной? — спросил хмуро.
Уркхнест замахал лапками: