— Так много?
— В последнее время стоимость боевых артефактов А класса существенно поднялась. Возможно, где-то грядет война, о которой нам, простым людям, пока еще ничего не известно, и новички, пополнившие ряды боевых магов, готовятся показать себя в великой битве.
— Я понимаю, — Луиза приняла из рук Кощея бокал с шампанским. — Ну тогда за встречу.
— За плодотворное сотрудничество, — с улыбкой поправил Георгий.
***************
— Ба, какие люди в Голливуде! Это же надо, сама королева почтила на своим присутствием!
Резкий голос прервал их беседу, во время которой Дима рассказывал Кристине смешной анекдот. Они оба повернули головы. Возле их столика стоял не кто иной, как Антон, бывший парень Кристины, и таращился на девушку наглым, развязным взглядом.
— Привет, — она натянуто улыбнулась. — Как дела?
— Да помаленьку. Бизнес, все дела, — Антон перевел взгляд на студента. — Ого, только не говори, что это твой новый хахаль! Или уже пихарь? Нашла нового инвестора для своего ротика?
— Слушай, иди, куда шел, — попросил Дима с раздражением. — Мы здесь разговариваем, а ты нам мешаешь.
— Погоди, погоди! — мажор бесцеремонно отодвинул стул, и сел рядом с ними, вглядываясь в его лицо. — Рожа у тебя больно знакомая… Не тебя ли это мои друзья отделали на парковке ресторана "Золотая подкова", я еще тебя в твою шарагу отвез?
— Вряд ли.
— Да нет, это точно ты был. Представляешь, Крис, твой мальчонка полез ко мне с претензиями, ну и огреб по полной. Так что ты его ночью не сильно утруждай, а то у него сердце не выдержит.
— Антон! Пожалуйста, уходи, — холодно попросила Кристина. — Не порти нам вечер.
— Ой-ой, было бы что портить! Ладно, ухожу. Смотри, студент, засаживай ей хорошенько, она же…… любит это дело. Ну, и деньгами кормить не забывай, потому что она не просто…… а еще и продажная.
Его наглость неожиданно вывела Диму из себя. В самом деле, наконец-то у него появилась возможность удивить любимую девушку, а тут приперся какой-то урод, и все портит. Раньше студент не задумываясь набил бы ему морду, но сейчас ничегошеньки не изменилось.
— А ну-ка, пошли, выйдем.
Антон остановился, будто налетел на невидимую стену, и медленно обернулся. Улыбка пропала, лицо стало серьезным.
— Ты это мне только что сказал, стручок?
— Тебе-тебе, — Дима отодвинул стул, и встал. — Давай, на выход.
— Дим, не надо, — Кристина мягко взяла его за руку. — Пусть этот идиот говорит, что хочет, не пачкайся, он того не стоит.
— Он назвал тебя плохим словом. Поэтому, сейчас сам и огребет. Чего стоишь? Идем.
— Ну, пошли, — согласился Антон.
Все было, как в тот вечер — парковка ресторана, и черный "Рэндж Ровер", одиноко торчащий в своем прямоугольнике. Мажор снял машину с сигнализации, и открыл дверь.
— Залезай.
— Я в твой драндулет в жизнь не залезу, — Дима плюнул на лобовое стекло. — Здесь поговорим.
— Чего-то ты борзый сильно для студента. Тебе что, в прошлый раз недостаточно понятно объяснили, как надо себя вести?
— Мне не нравится, что ты опять лезешь к Кристине. Оставь ее в покое. Ты ее не достоин, понял?
Антон сунул руку в карман.
— А то что? Достанешь конспект по журналистике, и будешь читать, пока у меня башня не взорвется?
— Нет, — Дима спокойно расправил плечи. — Просто сломаю тебе руку, и выбью пару зубов. А твою колымагу отдам своей соседке по комнате, она ее быстро в нужную вещь переделает. Ну, как, нравится перспектива?
— Попробуй, — Антон тоже расправил плечи. — Шнурок завяжи.
Дима машинально скосил глаза влево, и мажор тут же вынул руку из кармана. В свете луны блеснуло лезвие выкидного ножа. Отклонив движение оружия, Димы без особых усилий заломил кисть, Антон выронил нож, и завопил от боли.
— Ты чего творишь, придурок…
— Заткнись, — уложив его на землю, студент поднял нож, и зашвырнул в темноту. Мажор поднялся, и бешено бросился на него, махая кулаками. Дима поставил блок, развернулся, ударил в область печени, провел прямой апперкот в челюсть, и напоследок сделал эффектную подножку. Антон нелепо упал, как кукла, у которой подрезали нити.
— Еще раз полезешь к Кристине — все ноги переломаю, — пообещал первокурсник, наступая ему на грудь, и не давая подняться снова. Мажор глухо стонал от боли. — И не смей больше говорить про нее всякие гадости. Понял? Не слышу.
— Да понял я, понял…
— Вот и молодец. Садись в свою тарантайку, и кати отсюда. И больше не попадайся мне на глаза.