— Дочь? Да хрена там она мне после этого дочь! Убить ее мало за такое!
— У тебя чё, здоровья сильно много? — прорычал гном, и шевельнул ножом. — Так мы это дело быстро поправим!
Дима убрал ленту, и знаком попросил близнецов и Гвеллина отойти в сторону (последний подчинился с большой неохотой). Получив свободу, Пронин-старший тут же сунул руки в карманы, будто бы борясь с искушением. Видимо, только сейчас до него дошло, что происходит, потому что он с некоторым обалдением обвел взглядом комнату и всех присутствующих.
— А что это здесь такое?
— Мы празднуем день рождения твоей дочери, — Елена Петровна скрестила руки на груди. — Я рассказала тебе все потому, что надеялась, что ты, как любящий отец…
— Рассказала? — пискнула Луиза. — Ты все ему рассказала?
— И правильно сделала! — Сергей Геннадьевич опять начал закипать, но лезть в бутылку пока не рисковал. — Жить с тремя парнями! Спать с преподавателем! Делать оружие без разрешения! Врать и мне, и матери, что поступила в ВУЗ, а самой учиться в хер его знает какой-то там гребанной Академии непонятно какого колдовства!
— Чё ты там сказал про нашу Академию? — не выдержал Гвеллин. Дима на всякий случай схватил его за плечо, удерживая на месте.
Луиза отвернулась, не выдержав взгляд отца, спустя несколько секунд отвернулась и мать.
— Давайте вы сядете, и все спокойно обговорите, — предложила Элис. — Мы даже выйдем ненадолго.
— Не надо никуда выходить! — указательный палец уперся в артефакторшу. — Ты — ты мне больше не дочь, поняла? Не смей даже приближаться к моему дому! Я вообще больше не хочу иметь с тобой ничего общего!
— Сережа…
— А ты — держись от меня подальше. Развод она, видите ли, захотела, учиться поехала, студентка……..! Да чтобы вас всех тут в вашей общаге…….! — плюнув на прощание, Сергей Геннадьевич круто развернулся на каблуках, и вылетел из блока.
Наступившую тишину нарушил сдавленный всхлип.
— Уведите Луизу, — попросил Дима девушек. — И успокойте.
— Может, догнать его? — предложил гном. — И прописать пару раз по щам.
— Обойдется.
Но артефакторша неожиданно вырвалась из рук Кати и Элис, и замерла напротив матери.
— Так вот, значит, что это было?
— Да, — Елена Петровна смотрела куда-то на стену, или потолок, но только не на дочь. — Мы очень сильно поругались, и я сказала ему, что подаю на развод. Он засмеялся, и сказал, что я без него и дня не проживу. Чтобы доказать ему обратно, я поехала поступать сюда, в Боевую Академию. Думала, что вместе мы со всем справимся.
Ничего больше не сказав, Луиза пулей влетела в свою комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь. Несколько секунд мать колебалась… потом тихо вздохнула, и вышла из блока, на ходу вытирая слезы. Праздник закончился.
— Вот такие пироги, — ошарашенно пробормотал Ваня, а Валера согласно кивнул. Элис дернулась в сторону комнаты, но Катя остановила ее:
— Ей надо сейчас побыть одной.
— Блин, ну вот и почему всегда так? — злобно спросил Дима, присаживаясь обратно за стол, и наливая себе водки. — Только все хорошо, и вдруг какая-то паскуда все портит! А тебе чего?
— Привет, — Марк неуверенно улыбнулся. — А я к вам, как и обещал. А где Луиза?
Он мог бы догадаться, что что-то не так, хотя бы потому, что атмосфера в комнате никак не располагала к веселью.
— Вали отсюда, желторотик, — посоветовал Гвеллин. — Не до тебя сейчас.
— Но я просто… Алиса?
— Нет, я Элис, — девушка закусила губу, и взяла в руки книжку по французскому. — Воистину, пути Господни неисповедимы.
Марк уставился на нее.
— Алиса? Ты что, перекрасила волосы?
— Тебе что, непонятно сказано? — рявкнул Дима, потеряв терпение. — Нет больше Алисы, и нечего сюда ходить, как к себе домой!
— Успокойся, — Катя положила руку ему на плечо. — Марк, мы были бы очень признательны, если бы ты покинул комнату, и больше не возвращался. Ребят раздражает твое настойчивое общество и ненужное внимание, а что касается Алисы, то она полностью пересмотрела свои взгляды на жизнь, и если раньше не испытывала к тебе симпатии, то сейчас и подавно.
— Но как же… — второкурсник замотал головой, сраженный наповал этой новостью. — Но Безумная! Разве это не она?
— Слышь, тебе что, на пальцах объяснить? — не сдержался гном. — Нет больше Безумной, а даже если бы и была, то ты бы все равно ей нахрен не сдался. Что еще непонятного?
Букет цветов упал на пол. Марк посмотрел на любимую девушку, чувствуя, как в душе зарождается непонятная боль.