И они дождались.
– Есть цель! Расстояние двадцать два, высота четыреста, скорость семьсот, идет прямо на нас.
– Работаем!
– Не могу!
– Что за черт?!
– Система опознавания… Блокирован запуск ракет.
Приближающийся самолет нес на борту целый комплекс аппаратуры, в том числе и небольшой блок, именуемый по-разному. Входя в диалоговый режим с аналогичными системами зенитных комплексов, он на простейший электронный вопрос «Ты кто такой?» отвечал лаконично – «Свой». После этого оружие попросту отказывалось стрелять. Коды системы «свой-чужой» являлись одним из самых охраняемых секретов любого государства и сейчас сыграли с зенитчиками Монастыря нехорошую шутку – цель была не враждебной, самой что ни на есть своей, но обстоятельства складывались таким образом, что сегодня не все свои являются своими.
Однако Нельма не зря в свое время служила вместе с Чапаем. Точно неизвестно, заразны ли психические заболевания, но то, что часть его паранойи перешла к ней, сомнений не вызывало. Зенитчики растерялись лишь на несколько мгновений, после чего хладнокровно отключили систему опознавания. С обычной техникой Ордена проделать подобный фокус невозможно, но настоятельница в свое время позаботилась внести некоторые изменения в электронику – сегодня эта предусмотрительность себя окупила.
Ракета пошла к цели.
Для нападавших залпы зенитных комплексов стали неприятной неожиданностью – в их планы это не входило. Согласно им штурмовики за считаные минуты должны были подавить несколько устаревших артиллерийских установок, способных вести огонь по воздушным целям, после чего Монастырь можно было брать голыми руками. Самолеты шли к целям, не скрываясь, на максимальной скорости, без хитроумных маневров. предназначенных для обмана системы ПВО.
Теперь за это придется платить.
Штурмовик успел выпустить две ракеты, наведя их по излучению РЛС зенитного комплекса, после чего поставил помехи и попытался увернуться от атаки с земли, но неудачно – взрыв произошел слишком близко, поражающие элементы исхлестали его правую плоскость, фюзеляж и кабину. Пилот погиб на месте, открыв список жертв нападающей стороны. Неуправляемая машина, не откликаясь на запросы по радиосвязи, вошла в пике и, рухнув на дачный поселок, пропала с экранов радаров.
Зенитчики недолго торжествовали по случаю своей победы– обе ракеты, пущенные с погибшего самолета, угодили в решетчатую антенну локатора, разбросав ее обломки на сотни метров. Расчет, укрытый в бункере, не пострадал, но батарея ослепла, и продолжать бой не могла. В брешь монастырских позиций устремились новые самолеты – у противника их хватало.
Лина любила летать. Все равно на чем – только бы сидеть в кресле пилота, сжимать штурвал и чувствовать, как могучая машина подчиняется малейшим движениям рук. В монастырской жизни немного приятных моментов – девушка очень ими дорожила. Одиночный полет давал ей ни с чем не сравнимое чувство личной свободы и всемогущества. Ее нисколько не стесняла необходимость постоянного контроля за управлением, скорее, наоборот. Лина обладала редкой для женщин способностью находить общий язык с любой техникой. Однажды ей даже удалось посадить огромный пассажирский самолет, хотя она управляла им впервые и даже несмотря на то, что он был поврежден.
Но если быть откровенной до конца, то вертолеты создавали для нее наибольшую трудность. Хотя эти машины слушались Лину охотно, но сложные маневры давались ей с трудом, на пределе возможностей. Впрочем, в Монастыре не старались сделать из девушек асов. Хороших пилотов в Ордене и так хватает – воспитанницы не должны переводить свой уникальный талант на работу, с которой может справиться обычный летчик.
Но сегодня умение находить общий язык с техникой Лине изменило – вертолет раскапризничался не на шутку. Через несколько минут после взлета неожиданно обнулился индикатор уровня топлива и лишь на краткие мгновения выдавал реальные показания. Странным образом почти непрерывно дрожал горизонт, будто входя в резонанс с двигателем, что действовало на психику крайне раздражающе. То и дело шутила радиосвязь – взрываясь разноголосицей гражданских станций или обрывками радиотелефонных переговоров, что на этой частоте было невероятно. Лина все более склонялась к мысли, что вертолету нужен капитальный ремонт, а не модификация бортового вооружения.