Прамод всю жизнь мечтал о поместье в одном из марварских хабитатов. Превосходные постройки, воссоздающие облик древней Индии, электронные роботы вместо неприкасаемых и сорок квадратных километров на человека. Он заведет себе белую кобылицу и будет кататься на ней по своему парку. Тилли построит Тадж-Махал, а он – Красный Форт. Они при жизни превратятся в легенду – супружеская чета, сумевшая вырваться из экономической ссылки на приграничной планете, чтобы затем вознестись в избранное общество индуистской общины Ноканикуса. Прамод считал, что осквернил себя, связавшись три года назад с Роджером Ксермином, и все три года бесконечно терзался этим. Но продолжать гнуть спину на задворках саскэтчской колонии, пусть даже в роли управляющего лесной плантацией, было для него смерти подобно.
Но ему выпал удивительный шанс, который выпадает, наверное, лишь раз в жизни. И если бы Прамод не воспользовался им, другого так бы и не представилось, и он по-прежнему прозябал бы на заштатной приграничной планете.
Именно поэтому Прамод связался с Ксермином и оказался здесь. Поэтому и не было видно конца скверне, тем низким отвратительным поступкам, на которые Прамода вынуждала необходимость искупления в его собственном мире, мире иллюзий. Поэтому-то им с Тилли придется уступить Ксермину. Если он прав, все обернется не так уж и плохо.
Робота-«ползунка» загрузили необходимым оборудованием и отправили к тыкве. Робот установил на ней три микрозаряда, причем второй и третий должны были сработать только в том случае, если откажет первый. Затем «ползунка» вернули на место, оставив на поверхности тыквы один лишь сенсорный датчик. Двигатели корабля заработали, и «Семя надежды» развернулось, включило главный двигатель и устремилось по эклиптике прочь от неизвестного предмета и в сторону.
Удалившись на достаточное, по их мнению, расстояние, они взорвали микрозаряд электронным сигналом и принялись наблюдать по телевидению за сигналами датчика.
Микрозаряд пробил оболочку, подняв небольшое облачко пыли, и из отверстия наружу вырвалась струйка пара. Датчик проанализировал образцы. В газе содержался кислород, углекислый газ, азот, водород и несколько редких химических соединений органического происхождения, включая аминокислоты.
Не в силах оторвать взгляда от серебристой тыквы, все, затаив дыхание, ждали, что будет дальше. Казалось, что секунды тянутся удивительно медленно, но в конце концов у компании вырвался дружный вздох облегчения.
Похоже, таинственная находка вовсе не собиралась взрываться!
– Это не бомба! – радостно завопил Ксермин. – Ты видишь, Прамод, я оказался прав, это не бомба!
Действительно, с серебристой тыквой ничего не случилось. Она не взорвалась, однако как-то сжалась, хотя по-прежнему дрейфовала в безвоздушном пространстве, ни на йоту не отклонившись из-за взрыва от первоначальной орбиты.
– Она инертна! Что бы там ни было внутри, живым оно быть не может. Нам ничто не грозит, дружище Прамод, вот увидишь: судьба принесет нам богатство!
Снова заработали двигатели, и «Семя надежды», набирая скорость, устремилось назад, к своей серебристой находке.
7
После серии тщательных анализов настал долгожданный момент истины. Очертив безупречную дугу, Роджер Ксермин приблизился к серебристой тыкве с легкостью бывалого космического старателя. За изображением на главном экране наблюдали стоявшие на мостике Салли и Бешваны. Сам Роджер превратился в яркую точку, безмолвно пересекавшую галактическую бездну.
В левом нижнем окошке экрана мерцало передаваемое изображение внутренностей загадочного объекта. Размытое изображение являло взору таинственные джунгли причудливых очертаний, на вид явно органического происхождения. Сталактиты, сталагмиты, шары, трубки, кольца, тонкая, как волос, проволока, переплетения, похожие на паутину, массивные узлы, блестящие инструменты, напоминавшие ножи...
Все это заставляло теряться в догадках, и Прамсд Бешван буквально не находил себе места. Однако его беспокойство уравновешивалось мыслью о том, что каждая частичка содержимого инопланетной находки представляет невероятную ценность. Ведь она была не только очень древней, но и в высшей степени чужеродной. Если ее расколоть на небольшие куски, то их можно будет продавать за бешеные деньги на антикварном рынке, ведь за такие вещи коллекционеры выкладывают денежки не раздумывая – это потом им приходится отвечать на неудобные вопросы властей.
Изнутри в нескольких местах тоже были сделаны соскобы. В лаборатории Ксермин выявил наличие необычных сплавов, керамики и в одном случае суперполимера сложной структуры.
– Какое-нибудь покрытие, суперкраска? – высказал предположение Ксермин. Им все сильнее овладевало предвкушение баснословных богатств, которые принесут ему возможные открытия в области технологии.
Бешван пожал плечами. Он опасатся подцепить от этой тыквы болезнетворные организмы.
– Органика? – с подозрением переспросил он.
– Да, вполне возможно, хотя вряд ли там есть что-нибудь живое. Там внутри сплошной вакуум.
– А болезнетворные микробы? Ксермин громко простонал, услышав это.
– Ну, давай не будем! Прамод, ты ведь обещал мне, что не будешь больше лезть со своими микробами. И вот теперь ты опять заладил. Мы выдержали эту штуковину в безвоздушном пространстве целых пятьдесят часов. Мы взяли образцы газов и обнаружили в них органику, но внутри мы не нашли ничего, кроме внутреннего покрытия стенок. Температура там всего лишь на один-два градуса выше абсолютного нуля. Там не может быть ничего живого.
– Да, все верно, – согласился Прамод, которым вновь завладели сомнения. – Но я настаиваю на соблюдении некоторых правил. Ты не будешь сейчас собирать никакие образцы, не будешь ничего приносить на борт корабля. Мы развернем в космосе обсервационную палатку, и все опыты будут проводиться только в ней. Вдруг в этой тыкве окажется какой-нибудь вирус. Я настаиваю, чтобы каждая находка, прежде чем ты перенесешь ее на борт корабля, была подвергнута тщательному анализу, а затем облучению. Даже если речь идет о грузовом отсеке. Про жилой я уже не говорю.
Ксермин расплылся в улыбке:
– Так точно, Прамо, слушаюсь и повинуюсь.
– И не называй меня этой глупой кличкой! Прамо! Как будто ты не знаешь, что мне это неприятно.
Роджер и Салли принялись готовить скафандры для выхода в открытый космос. Они намеревались установить там палатку и протянуть к ней силовые кабели от грузового отсека корабля.
Минутой позже Ксермин уже маневрировал возле серебристой тыквы, включив лазерный резак. На главном экране сверкнула яркая искра. Роджер приготовился прорезать отверстие по внешней оболочке предмета.
Внезапно всем показалось, будто тыква мигнула. Между двумя гладкими сегментами образовалась щель, достаточно широкая, чтобы сквозь нее Роджер мог проникнуть внутрь шара.
Тилли вскрикнула. Салли сердито цыкнула на нее. Искра погасла. На какое-то мгновение установилась зловещая тишина, а затем раздался голос Роджера. Судя по всему, тот был вполне доволен.
– Эй, Бешван. Мне даже не пришлось продырявливать эту штуковину. Скорее всего, я тут дотронулся до какой-нибудь автоматической системы, и она заработала. Дверь сама открылась передо мной. Теперь я могу пролезть внутрь.
– И ты называешь это дверью?! – воскликнул Прамод.
– Будь осторожней, дорогой! – произнесла Салли.
– Да, дорогая, обязательно.
Но Роджеру было не до Прамода с его вечным нытьем. Он протискивался внутрь шара до тех пор, пока весь экран не загородили подошвы его космических ботинок.
Введенный внутрь тыквы видеозонд передавал на обзорный экран изображение Ксермина. Расталкивая тонкую паутину переплетений и упругие кольца, Роджер ворвался в джунгли каких-то непонятных отростков. Теперь казалось, будто он в своем громоздком скафандре и шлеме полностью заполнил собой внутренности загадочной тыквы.