- Не может быть!
- Я сам не понимаю, что происходит. На модуле не зафиксировано ни одного случая какой-либо деятельности механического характера. Как же тогда мог выйти из строя наш компьютер?
Панди не хотелось думать об этом, по крайней мере пока.
- Но мы ведь сможем вернуться на Саскэтч, скажи, отец?
Прамод повернул к дочери лицо, полное неприкрытой злобы, почти ненависти:
- Да, мы сможем вернуться. Мы сможем сами рассчитать орбиту для возвращения на Саскэтч. У нас еще, например, остался вспомогательный аварийный компьютер. Но дело вовсе не в этом, хотя, конечно, такая глупая и эгоистичная особа, как ты, никогда не доберется до истины. Утратив интеллект корабля, мы не сможем поддерживать программу "Продление жизни". Информация о ней хранилась в памяти главного компьютера корабля, и вот теперь все потеряно безвозвратно: история нашего здоровья и болезней, любые мелочи, касающиеся нашего организма, которые собирались в течение всей нашей жизни. Конечно же, многие из этих данных были в свое время скопированы, и сам бы я снова мог загрузить информацию в корабль, все было бы снова в порядке, но, увы! Все вводы информации блокированы, как только компьютер получает новый файл, он разбивает его вдребезги! А вспомогательный компьютер слишком мал и чертовски медлителен, чтобы следить за программой "Продление жизни". - И Прамод разрыдался. - Мы состаримся! Панди, о Панди, мы состаримся!
Панди понимала, что все это значит.
Отцу уже стукнуло не одно столетие, и поэтому без постоянного контроля и регулярных микродоз дюжины омолаживающих и иммунных препаратов Прамод и Тилли за каждый год полета могут состариться на несколько десятков лет, особенно в условиях свалившегося на них стресса. А если вдруг у них разовьется старческий рак, то смертельный исход почти неизбежен. Стараясь успокоить отца, Панди невнятно пробормотала:
- Но ведь мы долетим до Саскэтча меньше чем за три месяца.
Прамод махнул рукой:
- Да знаю я. Но мы можем потерять наше судно, а ускорение, скорее всего, поломает наши старые хрупкие кости. Тебе ведь известно, что первая проблема, с которой мы столкнемся, это регулирование содержания кальция.
Панди посмотрела на отца едва ли не с отвращением.
- Поэтому нам нельзя слишком торопиться. Пусть у нас на обратный путь уйдет месяцев пять. К тому времени мое состояние станет совершенно ужасающим, Панди. Я буду обыкновенным семидесятипятилетним стариком, если считать естественный возраст - старым, дряхлым, едва волочащим ноги! Тилли будет старухой, которой перевалило за шестьдесят. Как, по-твоему, она будет себя чувствовать? А как только человек состарится, молодость ему уже не вернуть. Мы потеряем ценнейшие годы юности и зрелой жизни!
Панди пристально рассматривала отца. Слезы Прамода уже успели высохнуть, но глаза его горели безумием. Прамод всегда кичился своей моложавой внешностью - ведь он соблюдал правила "Продления жизни" чуть ли не с отрочества. Это было отличительной чертой прежнего стиля жизни семейства Бешванов в роскошном хабитате Гиперион.
- Отец, мне, право, жаль... Прамод пристально посмотрел на дочь.
- Тебе? Жаль? Разве такому жестокому, бессердечному созданию, как ты, свойственна жалость? Тебе, недостойной своих родителей?
Прамод всплеснул руками и затем с силой опустил их на крышку пульта.
- И как теперь мы должны выпутываться из этого положения? - потребовал он ответа. - Как только я мог позволить этому идиоту Ксермину вовлечь нас в подобную авантюру?! Да ведь нам целые месяцы лететь и лететь, прежде чем мы отыщем какую-то помощь. И даже если мы просто дадим сигнал бедствия, нам не миновать тюремного заключения ИТАА. Мы ведь вторглись в Запретную зону. А там уж будет не до "Продления жизни". Твоим родителям грозит верная смерть. Надеюсь, теперь тебе понятно, чем мы рисковали ради тебя, глупая, противная девчонка! Мы рисковали всем на свете, чтобы только ты могла посещать лучшие школы в системе Ноканикус, чтобы из тебя вышло хоть что-то путное. Мы все принесли в жертву ради этого. Мы пожертвовали лучшими годами нашей жизни!
Панди могла бы посмеяться над абсурдностью этого заявления, ведь ей было хорошо известно, что Прамод и Тилли покинули Ноканикус из-за недостатка средств и были просто вынуждены довольствоваться скромным существованием на холодной пограничной планете. Однако безумие, сквозившее во взгляде отца, заставило ее промолчать. Панди развернулась на пятках и бросилась к себе в комнату, напрасно пытаясь унять рыдания.
Вернувшись к себе, она принялась метаться по комнате, тщетно пытаясь найти себе занятие. Прамод потерял рассудок. Тилли заперлась в душе. Казалось, весь мир рушился вокруг Панди. В отчаянии она снова включила телевизор, несколько секунд поглазела на Торри Стэрнса и выключила опять.
Панди была в таком состоянии, когда телевизор уже не мог отвлечь от одолевавших ее дум.
Глава 16
Панди кругами ходила по своей комнате до тех пор, пока это занятие ей не наскучило. Затем она бросилась к дверям и выскочила наружу на поиски Салли.
Девушке было необходимо поговорить с кем-нибудь, и Салли была единственным здравомыслящим, по ее мнению, собеседником. Когда Панди проходила через холл Бешванов, прекрасно отделанное в древнеиндийском стиле помещение, ее остановило появление матери. Единственным одеянием Тилли было обернутое вокруг тела длинное голубое полотенце, голова была обмотана еще одним полотенцем.
- Ты куда? - голос матери звучал весьма агрессивно.
- Хочу найти Салли.
- С чего бы это тебе разговаривать с этой?.. Именно она навлекла на нас столько бед.
- Мама! - с раздражением воскликнула Панди.
- Жестокое дитя! Ты мне не дочь! - Взгляд Тилли был полон ненависти. Демонстративно игнорируя присутствие дочери, она проследовала в свою комнату.
Панди недоуменно пожала плечами. Чему тут удивляться, обстановка подействовала на мать не лучшим образом. Тилли, по сути дела, была рафинированной индийской княжной, царственно снизошедшей до грешного мира. За двадцать последних лет ей едва ли удавалось с кем-либо более или менее поладить.