Один ряд!
Она встала на “твереньки” — это как четвереньки, но с опорой на одну руку, — а затем оттолкнулась всеми здоровыми конечностями да нырнула на сцену, где тотчас же перекатилась за кулисы.
— Съ мябкимъ бнакомъ, бволобиъ! — в крик девушка вложила всю злобу, всю боль, всё отчаяние.
Стало как-то даже полегче.
Несколько выстрелов пробили ткань в сантиметрах пятнадцати над лицом Илеги, а затем грохот прекратился. Интересно, они все разом ушли на перезарядку или просто решили не тратить патроны в пустоту, раз уж им до сих пор не удалось попасть в шуструю маленькую мишень?
Горничная решила, что может себе позволить передохнуть немножко. Заслужила.
Она закрыла глаза и попыталась восстановить дыхание.
Почему так больно-то?! Она же под зельями! Под зельями! Они должны подавлять боль!
В следующую секунду кто-то попытался взять девушку за отвороты пальто и поднять.
Илега возмущённо зашипела и изогнулась, пытаясь как-нибудь уберечь раненное плечо от такого издевательства.
Её тотчас же отпустили.
Какая забота? Похоже что это была Сирена.
— Бейчас… бейчас, добогая, — принялась увещевать её горничная. — Я болько болежу небножечко.
— М-м-м-м! — возмущённо и нетерпеливо промычала дриадка.
— Скабы им, чтобы они бодождали небножко… я ща…
— Хлоп!
Пощёчина! Обжигающая. Но не болючая.
— Ты брава! — в голосе Илеги откуда ни возьмись образовалась бодрость. — Бодними меня… за бравую. Инабе ничебо не болубится.
Спасаемая послушно выполнила просьбу своей спасительницы. Илега попыталась слегка проморгаться, пока её пытаются поднять, и между делом оцарапалась щекой о жёсткий ярлычок одежды, который дриада не успела сорвать со своих джинсиков.
— Бде окно?
Сирена послушно ткнула пальцем куда-то дальше за сцену.
— Бобнали!
Они вместе поспешили в указанном направлении. Судя по звукам со стороны зала, преследователи успели неслабо сократить расстояние, пока Илега малодушно нежилась на деревянных подмостках сцены.
Проклятье! Проклятье! Обещала же себе!
— Это окно? — спросила горничная у дриадки, едва только им на глаза попалось первое попавшееся открытое… окно.
Какая глупость? Будто бы имело значение, какое именно из окон они найдут?
Впрочем, Сирена возмущаться не стала. Напротив, спешно кивнула.
— Сбобится, — прорычала Илега. — Когба бубем лететь, бостарайся приземлиться на меня сберху.
— Хайи-и-ик?! — возмущённо и вопросительно разом поперхнулась дриада.
— Я же говобила “не бпорить”, — огрызнулась горничная. — Инабе нибего не бобубится!
Словно бы совсем недавно не отказ Сирены подчиниться глупому указанию малодушной попаданки позволил им продолжить бой вместо того, чтобы сдаться.
Впрочем, дриада вновь не заметила непоследовательности в словах спасительницы. Сжав крепче зубы, она дотащила Илегу до окна и замерла, опасливо глядя вниз.
Горничная тяжело вздохнула.
— Да лабно тебе… бсего втобой этаж. Убадём в суброб.
Испуганная Сирена спешно замотала головой. По её круглым широко открытым глазам можно было понять, что она категорически не согласна.
Но было уже поздно: Илега схватилась обеими руками за ворот дриадки, спешно вытолкала её из окна, а затем и вывалилась следом, пытаясь извернуться так, чтобы оказаться снизу и своим телом смягчить падение спасаемой, не усиленной магическими зельями.
Только сейчас горничная поняла, что именно так обеспокоило Сирену.
Дворник у школы оказался отменным.
Никаких сугробов.
Глава 8. Тебя Броня покусала?
Голова была тяжёлая. Тяжёлая и пустая. Чему там тяжелеть-то, если внутри ничего нет?!
Илега не чувствовала мозга. Казалось, что там, внутри черепа, теперь лишь полость, в которой от стенок отражаются немногочисленные мысли. Право слово, в любом другом мире это означало бы смерть, но в Форгерии, где душа цепляется за тело извне и способна взять на себя функции рассуждений и управления бренным телом в случае потери рудиментарного межушного ганглия, подобное не было приговором. Особенно для тех, кто и раньше-то не пользовался серым веществом.
Собственно, примерно на этом механизме и базировались принципы попаданчества: мозг новорожденного ведь пуст, а вот душа попаданца имеет при себе полный набор знаний и сформированное мировоззрение.
Жить можно и без мозга. Но это, судя по всему, довольно не комфортно.
И вот тут Илега вспомнила, что, вообще-то, она в окошко прыгала в обнимку с дриадой. А ну как рядом до сих пор враги?
Девушка резко уселась на кровати, отбрасывая одеяло.
Стопэ!
Кровать?
Одеяло?
А где небо? Вместо него потолок. Знакомый, кстати. С наспех притороченными проводами, ведущими к единственной лампе дневного света. Никаких окон. Уютная мебель, диссонирующая со стенами, обновить на которых краску или наляпать на которые обои ещё не дошли руки.
Это же храм! А, точнее, будуар самой Илеги. Местечко не самое частопосещаемое: горничная предпочитала спать в обнимку с госпожой. Из-за этого девушка даже не сразу его узнала.
Зато вот рослого громилу с коротким ёжиком волос, втыкающего в смартфон и самозабвенно хомячащего гирос, русовласка узнала сразу. Кто ещё из её окружения обладал габаритами столь внушительными, чтобы на его фоне любая мебель казалась детской? Конечно же, эта флегматичная гора мышц — Гало! Жених и возлюбленный Илеги.
Улыбка как-то сама по себе тронула губы девушки, но спустя мгновение померкла.
— Пуфя? А… а что ты тут делаешь? И где дриада?
Громила отвлёкся от мобилки, лениво дёрнул белый провод наушников, а затем посмотрел на горничную с укоризной.
— Тебя что, Броня покусала?
Илега смущённо и глупо улыбнулась, поставила бровки домиком да вжала голову в плечи.
— Ну, это-о-о-о… было дело. Ты что, решил изменить своим принципам и уточнить, где именно она меня покусала? Хочешь посоревноваться с ней?
Глаза молодого человека тотчас же расширились, а его лицо мгновенно начало заливаться краской. Спустя секунды две он кашлянул в кулак, делая вид, что подавился, и отвёл взгляд.
— Кхе! Кхе! Ну, знаешь?! Скромнее надо быть!
Девушка прищурилась и обнажила зубы в коварном оскале.
— Хе-хе-хе! А во время нашей последней с тобой ночи ты придерживался несколько иного мнения. По крайней мере, твоё тело ничего против моей нескромности не имело.
Как же мило выглядел Гало, когда смущался. С него опадала вся та шелуха могущественного воителя, первого дуэлянта всего потока, лучшей боевой единицы ковена, и он становился тем, кем являлся на самом деле: простым мальчишкой с простыми и понятными желаниями, неспособным в полной мере противостоять женщине, опыт которой тянется ещё с прошлой жизни.
В такие моменты Илега буквально ощущала всю разницу в их ментальном возрасте.
Наконец громила сумел сбросить оцепенение юношеской скромности и нашёл в себе силы посмотреть невесте в глаза. Взор его был разом укоризненным и властным.
— Я имел в виду не это. Чем ты думала, когда полезла в эту школу? Я чудом успел. Думаешь, мне приятно было обнаружить тебя лежащей на асфальте с разбитой головой?
— Я вообще не думала, — честно призналась Илега. — Я следовала за сердцем, которому было доступно услышать шёпот Лешей. Да и вообще… чего такого? Ты же успел. А что я умерла, так это же поправимо: вы взяли и подлатали меня. Я так понимаю, дриадка тоже в безопасности? Никакой катастрофы не произошло?
Молодой человек сокрушённо покачал головой.
— Катастрофа чуть было не произошла. Если бы я не успел, твоё тело могло бы попасть к ним.
Горничная небрежно пожала плечами.
— Главное, чтобы тело дриады к ним не попало. А моё можно восстановить из пальца: его же за тем и берут у меня раз в неделю, верно?
— Ты не понимаешь…
Гало устало вздохнул.
— Так объясни, — ничуть не смутилась девушка.
Громила сидел, молча глядя в пол секунд пять. Затем заговорил. Нехотя.
— Понимаешь… из пальца мы бы восстановили копию. Да, она была бы связана с той же душой и, фактически, была бы тобой. Но тобой же была бы и та версия, которую забрали бы злоумышленники. И та копия версия могла бы подвергнуться пыткам. А я не хочу, чтобы тебя пытали. Ни одну из тебя.