И тут же откуда-то из-за края крыши, совсем близко, раздался громкий, недовольный, но весьма ровный голос Жаки.
— Я ни на что не намекаю, но, если вас не затруднит, может быть вы меня поднимете? Это было бы очень уместно в текущей ситуации. Я могла бы заодно подлатать Илегу и Морозницу. Или спеть колыбельную. Никто в этом не заинтересован? Нет?
Горничная от удивления открыла глаза. Значит, француженка оказалась настолько быстра? Не просто приземлилась рядом с Княжной, чтобы убедиться, что тело никто не украдёт, а успела её поймать и повисла где-то там, зацепившись за барельеф театра?
Девушка поспешила поднять дрожащую руку и выдала нечто, что сама расценивала, как жест “лети и помоги”.
Сложно сказать, сам ли Пьеро дошёл до той же мысли или же сумел верно расшифровать нелепые дёрганья хозяйки, но тем не менее дрон пошуршал по направлению к краю.
— держись мясное несовершенное создание я только что нашёл цель твоей жизни ты было произведено на свет родителями для того чтобы вылечить сегодня зеро уверен тебе понравится ей прислуживать в дальнейшем и ты осознаешь что в этом и есть высшее благо
Илега устало уронила голову на бетон. Ох, Лешая, как же было тяжко.
— Я справилась, — одними губами прошептала девушка, не особо заботясь о том, чтобы слова звучали именно как слова, а не случайный набор звуков, из которых те обычно и состояли. — Я справилась, любимая. Всё идёт по лучшему сценарию. Дальше от меня уже ничего не зависит. Перловка будет в бешенстве. Приди и спаси меня. Спать некрасиво, совсем не красиво, коль вас попросила widze Луна.
Хлопок. Ещё хлопок. Ещё.
Аплодисменты медленные, но недостаточно, чтобы звучать саркастично. Так порой хлопали высокие особы, когда хотели выразить своё довольство, не выказывая при этом особо сильных эмоций.
Они звучали со стороны галереи.
— А вот и Перловка, — тихо прошептала Илега и улыбнулась.
Очи как-то сами собой сомкнулись. Боль понимающе отступила, хоть и не ушла насовсем.
Маленькая русовласая горничная провалилась в забытие.
Сознание возвращалось медленно.
Боли больше не было. Даже более того, Илега и не сразу вспомнила о том, что та совсем недавно являлась её спутницей. Разве что лежать неудобно. Слегка жестковато. Только под головой обнаружилось что-то приятное, хоть и холодное.
Горничная неспешно открыла глаза. И первым, что она увидела, оказалось лицо любимой.
Но какое-то неправильное. Исчезли ставшие уже привычными древесные клыки. Заросла щека. Впрочем, не это вызывало беспокойство Илеги.
И не густая трава, заменяющая богине обыденную человеческую шевелюру. Да и не косметика, коией Броня Глашек с упорством, достойным лучшего применения, избегала пользоваться.
А глаза. Всё такие же синие. Но выражающие совсем иные эмоции.
Именно по глазам девушка и поняла, что этот дружелюбный улыбчивый лик принадлежит не родной и милой Лешей, а её тёмной сущности. Перловке.
Она, а не возлюбленная Илеги, сейчас гладила горничную по волосам, положив её голову себе на бёдра.
Стараясь не нервировать самую хаотичную часть личности хтонического божества, остроносая попаданка попыталась оглядеться по сторонам.
— Они все здесь, — бодро и весело сообщила Перловка, едва лишь заметив желание пленницы оценить обстановку. — Я им велела убираться, но эти идиоты и не думали меня послушаться. Может быть ты их прогонишь, пока я не слепила этих троих в единого кадавра?
— много на себя берёшь клумба с ножками
— Уходите!
Да, именно таким было первое слово, сказанное Илегой, после пробуждения.
Горничная сумела наконец оглядеться и поняла, где находится. Всё там же. На крыше театра. Под небом, затянутым густыми чёрными тучами, нутро которых время от времени пылало красным. Здесь же, всего метрах в трёх от хтонической сущности и её пленницы находились они: Катержина, Жаклин и Пьеро.
Все трое в боевой готовности.
— Не уйдём! — тотчас же огрызнулась француженка, перебирая пальцами по скобе пистолета. — Точнее, я не уйду! Это моё обещание.
— мои приоритеты не позволяют выполнить данное указание зеро иногда ты такая же глупая как и остальные кожаные мешки
— Ты же сама сказала, что моей силы хватит, чтобы одолеть Лешую, — усмешка Катержины не звучала убедительно. — А сейчас отрекаешься от своих же слов?
Илега нахмурилась.
— А ещё я говорила, что Перловка придёт и заберёт одну из нас. И именно это происходит. Стоять на пути естественного развития событий — идея дурная… — она перевела взгляд на Пьеро. — Мне ничего не угрожает. Спасибо тебе, ведро с гайками, но сейчас есть задача куда как более важная.
Горничная стрельнула глазами в сторону всё так же лежащей на крыше кучкой перьев витры.
— Административный доступ. Задаю новый охраняемый объект. Имя: Морозница. Задача: доставить тело некромагу, способному её вылечить или оживить в зависимости от текущего статуса. К исполнению: немедленно!
— альтруизм тебя погубит зеро — ответил Пьеро и тотчас же полетел в сторону бедной птицы.
Француженка горько улыбнулась и покачала головой.
— Со мной это не сработает, Лега.
— А оно и не надо, — ответила ей горничная, копируя улыбку собеседницы. — Против тебя у меня имеется оружие посерьёзней.
— И какое же?
Илега перевела взгляд на Катержину. Жаки последовала примеру горничной. И уже через две секунды всё поняла.
— Вот же… Лешая! — раздражённо топнула ножкой некромагичка.
— Дриада, — поправила её русовласка. — Ты знаешь, что это значит.
— Знаю… — вздохнула блондинка и опустила голову. — Я тебя ненавижу, Лега.
В голосе француженки слышались плаксивые нотки.
— Но ты это сделаешь, Жаки, — ласково ответила ей горничная.
— Но я это сделаю, — согласилась собеседница и взяла Княжну за руку. — Пойдём, Кать. Я не имею права рисковать тобой. Как паладья, я обязана доставить тебя в целости и сохранности.
— Но…
— Я знаю твоё “но”. Сама уже об этом думала. Просто отрезать тебе палец и всучить его дрону. Но вот беда: никто не может гарантировать, что твоя аура или аура Перловки не “вымоет” связи из условно мёртвой плоти.
Жаки развернулась спиной к Илеге и зашагала прочь, утягивая за собой не особо-то сопротивляющуюся дриаду.
— Некоторых из павших в Коваче и Сметане так и не удалось оживить…
Глава 30. Перловка
Они ушли. Наконец горничная осталась наедине с Перловкой. По крайней мере девушка так думала, пока не услышала низкое ворчание патлатого витра.
— К чему всё усложнять? Калечим? Лечим. Калечим? Лечим. Калечим…
Он сказал что-то ещё, но очень тихо и себе под нос. Вмешиваться в общение тёмной богини с Илегой птиц не торопился. Однако уже самого звучания его голоса хватило, чтобы заставить остроносую попаданку испуганно дёрнуться.
И это движение встретили успокаивающие поглаживания со стороны Перловки.
— Тише-тише-тише, моя хорошая. Тебе не надо его бояться. Он слишком силён, а поэтому — слаб. Ты ведь его уже победила однажды.
— Меня вероломно пырнула Катержина! — громко возмутился патлач.
Богиня фыркнула. Презрительно. И очень выразительно.
Она мотнула головой и травинки-волосинки будто бы ожили, отклоняясь в сторону по воле ветра. Жаркого. Не способного принести облегчение в царащей здесь духоте.
Кто бы мог подумать, что на крыше пусть коренастого, но достаточно высокого театра, да ещё и зимой, может быть настолько жарко? Казалось, что даже оформленные под римский стиль статуи, стоящие то тут, то там на перилах лицом к улице, жаждали скинуть свои лёгкие одежды, но не делали этого исключительно из-за стыда, а не потому, что высечены из камня.
Ну, по крайней мере Перловка была отдета достаточно легко. Пиджачок с коротким рукавом держался всего на паре пуговок, так что торс мог охлаждаться через обширную зону декольте и открытый животик. Нет, там, под пиджачком вроде как имелась сорочка, но она едва-едва выглядывала из-под того самого пиджачка, а потому не считалась. Даже чёрные кружева лифчика и те проще было разглядеть, чем белую — наверное белую, ибо в этом свете цвета нормально не разобрать, — ткань сорочки. Клетчатая свободная мини-юбка стиля “школьница” тоже не особо-то скрывала ножки. Разве что высокие, почти до самого колена, сапоги на шнуровке стоило бы заменить на босоножки.