Выглядела Перлуша очень женственно. Это занятный пункт, учитывая, что сама Броня Глашек завсегда старалась одеваться нейтрально и избегала подчёркивать свою красоту. Ей дай волю, так она бы носила только длинные свитера и бесформенные мужские джинсы. А тут вот оно как. Стоит ли это понимать, как признак того, что на самом деле Лешая хочет быть желаемой мужчинами, но по какой-то причине боится этого или считает недопустимым?
Но поразмыслить на сию тему Илега не успела, потому как погрузиться в рассуждения ей помешал тон, которым Перловка ответила витру.
— Завали своё хлебало, Морти! Тебя одолела тощая горничная. Причём одолела, будучи раненной. А то, что она нанесла удар не своей рукой, а рукой Катержины — это не имеет значения. Всё в этом мире суть ресурс. Доверие дриады — один из них. И твоя уверенность в собственных силах — тоже.
— Хочешь сказать, в том был её план? — огрызнулся витр, чуть расправив крылья для внушительности. — Мне так не показалось.
— Хочу сказать, что и это не важно: персона, которую создала Илега, базируется на её жизненном опыте. Девочка умеет нравиться окружающим, а ты — нет. Сила — это не только умение рвать плоть, — пусть даже в новом образе, но Лешая всё так же любила читать лекции. — Сила — это навык, не имеет значение, осознанный или же не осознанный, использовать любой возможный ресурс для улучшения своей жизни, в том числе и через ухудшение жизни других. Ты сильный, Морти. Но ты слабак. Ты настолько слабак, что я подумываю переименовать тебя в Джерри, Морти! До Мортариона ты ещё не дорос. И, скорей всего, не дорастёшь никогда…
Лекция затягивалась. Русовласка отлично знала, сколь долго может вещать о силе и ресурсах Броня, а потому решила, что пришло время заткнуть богиню.
И для этого у горничной имелся подходящий ресурс.
Илега решительно схватилась за чересчур сильно — очевидно чтобы не мешать обзору декольте — спущенный галстук Тёмной Лешей, потянула его на себя и одновременно подтянулась на нём сама, а затем накрыла губы Перловки своими губами.
Лектор переключилась в одно мгновение, видимо найдя поцелуй занятием куда как более интересным, чем унижение потерпевшего поражение птица.
И здесь она тоже отличалась от Брони. В движениях той всегда ощущалась нотка приятной неуверенности. Госпожа Глашек беспокоилась о том, как воспримет её порывы и действия партнёрша. Оттого с ней и было так хорошо в постели.
Перлуша же страстно лапала Илегу за бёдра потому, что это нравилось самой Перлуше. Ощущать жар обнажённой кожи чуть выше чулочков, под юбочкой. Наслаждаться упругостью мышц.
Утверждаться в своём праве обладания.
Горничная чувствовала, что поцелуй может легко перерасти в нечто большее прямо тут, на крыше, но осознавала, что допустить этого никак нельзя. И не потому, что Лешая, очнувшись, может заревновать. Тут вряд ли.
Дело в другом. Хоть Илеге и удалось отозвать Княжну, Жаки и Пьеро, не имелось никакой гарантии, что они, выполнив задание, не вернутся, приведя с собой ещё кого-нибудь.
Некоторых не особо волнует утверждённый план. Эту троицу — уж точно.
А потому горничная набралась смелости, упёрлась прямо в правую грудь богини — ладонь отчётливо ощущала жёсткость чашечки бюстгальтера — и настойчиво отстранила партнёршу.
— Сейчас не время. Нам могут помешать.
— Я это предусмотрела и уже всё приготовила, — бодро ответила Перловка, а затем, легко подхватив Илегу на руки, быстро, неуловимым взгляду движением, не то забралась, не то забежала, не то заскочила на ближайшую из статуй, да так и остановилась у неё на голове, поджав одну ножку. — Смотри прямо! По ту сторону Влтавы!
Русовласка проследила за направлением взгляда богини. Ну, другой берег. Ну, дома, озаряющие мир неровными шашечками горящего в окнах света.
И тут до девушки дошло. Она нервно икнула и инстинктивно обняла тёмную богиню покрепче.
— Пожалуйста, не надо… это же…
Илега хотела сказать “жилые дома”, но слова застряли в горле.
— Это… — хищно улыбнулась Перловка.
Горничная понимала: данную версию Лешей подобный аргумент не остановит. Но другой что-то не находился. В русой головёшке словно бы перекати-поле рассекало. Настолько там было пусто. Лишь одна мысль. Именно её хотелось пролепетать бедной девушке, но в то же время произнесли её полностью горничная боялась, потому как подозревала, что сии слова могут только подтолкнуть богиню к исполнению задуманного.
— Это же… — губы Илеги дрожали.
— Это…
Поздно. Оно произошло.
Сначала погасли окна домах в пяти. Затем — сразу в двух кварталах. Но, чтобы никто не упустил всей зловещей извращённой красоты момента, Перловка “зажгла” облака. Ночь окрасилась в алый, и в этом свете из-под земли появились конечности.
Длинные. В них узнавался характерный дизайн членистоногого. Только огромного. Даже с такого большого расстояния, благодаря контрасту чёрного с красным, удавалось разглядеть “волосинки” на этих лапках. Хотя откуда-то Илега знала, что никаких “волосинок” у этой твари не было.
Это руки людей. И их ноги. Или ещё что, скрученное из мяса.
— Это! — весело воскликнула Перловка, а затем ни с того ни с сего запела, подражая классической опере.
Босс-паук, паук огромный!
Кто мог это пре-е-е-едсказать?!
Босс-паук, паук огромный!
И враждебный до-о-охуя!
Бе-ез него мы как без ру-у-ук,
Ведь всегда не просто так
Босс-паук, паук огромный,
В каждой ёбанной игре!
Перловка замолчала на секунду, с хитрой улыбочкой склонилась к Илеге.
— И в Evil Within то-оже.
Горничная ничего не понимала. Какой ещё “Evil Within”? Это очередная отсылка, в которой что-то разобрать смог бы только Даркен Маллой? Или даже ему уже сие не под силу?
Почему-то только сейчас в русой головёшке появилась мысль о том, как можно было бы убедить Перловку не делать то, что она сейчас сделала. Когда чудовище уже начало выбираться из-под земли. Когда оно уже крошила здания в час, когда большинство людей уже вернулось домой.
— Но это же не помешает послать к нам ту же Княжку после того, как у неё возьмут палец в безопасной обстановке! — торопливо, словно бы всё ещё оставалась возможность успеть на уехавший поезд, выдала Илега. — Проще и эффективней было бы просто улететь!
— Я тоже так подумала, когда разрабатывала план нашей встречи, — задумчиво сказала богиня, а затем хищно улыбнулась. — Но я просто очень хотела спеть песенку про босса-паука. Правда классная?
— Не-е-ет! — возмутилась горничная. — Это ужасно!
На глазах попаданки навернулись слёзы.
— Неужели тебе на меня настолько наплевать, что ты готова причинить мне боль, убив так много людей ради дурацкой шутки?
Перловка поморщилась и отвернулась. Взгляд её был направлен куда-то вдаль.
— Ах, если бы мне и правда было на тебя настолько наплевать, как мне хотелось бы… но почему-то, когда ты вот так ругаешься, мне больно.
Илега размахнулась и от души ударила кулачком по плечику Тёмной Лешей.
— Отзови чудовище! Оживи тех, кого получится оживить. Восстанови дома! Ты же можешь!
— Могу, — согласилась богиня.
— И ты можешь взять под контроль эти порывы! Оно того стоит!
— Возможно… но, я смотрю, тебя ничему не научила встреча с Катержиной.
— О чём ты?
Перловка выдержала паузу.
— Видишь ли, какое дело: я и правда могу измениться. Но не хочу. У меня для этого нет причин.
— А как же я? — со слабой надеждой спросила горничная.