И в какой-то момент, кажется, это произошло. Кто-то позвонил богине. Та сначала ответила жёстко, но затем слегка смягчилась и перешла на русский. Этот язык Катержина не знала, хотя слышала до сблёву часто. Могла только угадывать значение отдельных слов, которые были очень похожи на богемийские по звучанию.
И снова вспоминался тот клуб. Знакомое ощущение, когда ты стоишь, трясёшься, слушаешь непонятную речь, да надеешься, что всё закончится отмашкой в стиле “мы передумали, не до тебя сейчас”.
И пусть обстановка тут слегка иная, но общие черты оставались. Этот коридор, находящийся в состоянии перманентного ремонта, где богиня между делом уселась на стройматериалы, производил впечатление не сильно отличное от той задрипанной квартирки.
— Любой живой организмъ пытается сдѣлать свою жизнь комфортней. Либо приспосабливаясь самъ, либо — приспосабливая подъ себя окружающій міръ. Развитый разумъ просто увеличиваетъ шансы даннаго конкретнаго организма на примѣненіе второй стратегіи, — вещала Лешая бархатистым голоском в трубку. — Мнѣ не комфортно жить въ мірѣ, который заставляетъ меня грустить. А поскольку я считаю самоубійство непріемлемымъ варіантомъ, остается лишь мѣнять ту часть вселенной, до которой я способна дотянуться.
Отдельные слова указывали на то, что Броня Глашек взялась читать собеседнику одну из своих знаменитых лекций-проповедей. “Мир”, “вселенная”, “организм”. Это могло затянуться надолго. Княжна уже начала искать пути отхода. Быть может получится тихонечко ускользнуть и не разгневать божество?
— И тутъ уже не важно, сколь наивны мои мечты. Важно лишь то, насколько я эффективна въ вопросѣ воплощенія ихъ въ жизнь. И если у меня не получилось, значитъ не мечты плохи: просто я была недостаточно въ этомъ хороша, — интонации Лешей становились всё более более мягкими, хотя, казалось бы, такая тема… — Пришлите манифестъ. Я почитаю его. Пойму, есть ли у вашего общества шансъ. Возможно тамъ найдется мѣсто не только для боевой стороны дендромагіи, но и для той ея ѵпостаси, что поможетъ вашей странѣ подняться съ колѣнъ послѣ того, какъ ваша борьба ея на нихъ поставитъ.
Да, несомненно, Катержина не так давно храбрилась, готовилась выступить против божества, окутать его своей аурой. Но то ведь предполагалось, как некая разовая акция. Попытка демонстрации лояльности правильной стороне. Да и не одна тогда была Княжна.
Последнее особенно важно. Всё же, людям свойственно повиноваться стадному инстинкту.
К сожалению, сбегать уже поздно. Интонации богини намекали на то, что телефонная беседа заканчивается. А настроение Лешей становится всё более и более игривым. Она уже начала некоторые слова не говорить, а петь.
— Манифе-е-е-ѣстъ. Любой женщинѣ пріятно знать, что она вдохновила на подвиги мужчину… ну или другую женщину, — синие глаза богини принялись шарить взглядом в пространстве, покуда не нашли в нём Княжну. — Я думаю, вамъ достанетъ ума, какъ обратить опытъ вашихъ предшественниковъ въ свое благо, а не стать темъ, чей опытъ научитъ кого-то инаго. Будьте разумны, панъ Елецкій. Мѣняйте міръ. До связи. И пусть будетъ ласковое солнце.
Лешая не глядя тапнула иконку разрыва соединения, а затем поднялась с импровизированной лавочки.
— Ты, кстати, чего вкусняшек не ешь? — спросила она у Катержины, протягивая той корзинку. — Я же их все истреблю. Налетай, пока можешь.
И ведь не лгала. Уже половину поглотила. А дриада и не заметила. И ведь всё сама. По крайней мере попыток поделиться со змеёй, что обернулась вокруг шеи божества и теперь спала крепчайшим из снов, не наблюдалось.
Есть не особо хотелось, — аппетит как-то пропал — но Княжна чисто на автомате взяла одно из предложенных угощений, да так и застыла в нерешительности.
— Ты что, растеряла навыки поглощения пищи? — поинтересовалась Лешая, извлекая из корзины очередную ватрушку. — Смотри, как это делается. Открываешь рот, пихаешь туда снедь, а затем “ам”. И пешешёфыфаеф.
Катержина не стала нервировать богиню и послушно повторила жест. И пусть “вкусняшка” была и правда вкусной, даже несмотря на то, что творог не успел подостыть, — Княжна предпочитала данное блюдо употреблять охлаждённым — особого удовольствия от процесса дриада не смогла получить.
Ожидание становилось томительным. Наконец, проглотив кусок — казалось, мягкие тесто и начинка обратились во что-то жёсткое, да с коротенькими туповатыми, но всё же шипами, — Катержина решилась заговорить.
— А куда мы так загадочно прёмся?
— Ты хочешь испортить весь сюрприз?
Дриада поморщилась и отвела взгляд. Словечко больно резануло.
— Ненавижу сюрпризы.
— Понимаю, — кивнула богиня. — Хотя я почти уверена, что тебе сюрприз понравится. Некромаг в ленточках. Точнее, в цепях.
Катержина перевела на Лешую взгляд, в котором подозрения было столь много, что оно, казалось, стекало на по щекам густой чёрной смолой. Да что там “стекало”? Даже собеседницу немного “заляпало”.
— И чего там будет? Сеанс жёсткого садомазо?
Богиня усмехнулась.
— Ну это насколько хватит фантазии. Твоей и остальных “кукол”. Думаю, у тебя к нему имеется несколько личных вопросов. Очень личных.
Брови Катержины удивлённо взлетели вверх.
— Кевин? Кевин Бржихачек? Это он там.
Улыбка Лешей словно бы не изменилась, но такое ощущение, что стала мягче. Броня ободряюще похлопала дриаду по плечу.
— Очень велико желание подержать немного интригу, но, во-первых, как я уже говорила раньше, я понимаю твою нелюбовь к сюрпризам. Даже разделяю. А во-вторых, я люблю выкладывать такие вещи пораньше. Да, это он. Тот самый Кевин Бржихачек.
Катержина сначала обрадовалась, но прежде, чем данная эмоция смогла в должной мере отразиться на лице, она сменилась подозрением.
— Это подарок… мне?
— Скорей, это твоя работа, — ответила богиня. — А то ты жрёшь храмовые плюшки, крутишь счётчики электричества и воды, ну и ещё каким-нибудь способом выставляешь меня на бабки, а пользы не приносишь. Так позаботься о том, чтобы программа реабилитации кукол прошла без эксцессов.
— В смысле, подавить магию пленника? — уточнила дриада. — Но… вы же по курсам, что моя сила бьёт по площади. Я так весь храм вырублю.
Лешая закатила глаза.
— Ты за кого меня принимаешь, девочка? Ясное дело, всё самое интересное будет происходить не рядом с храмом. Вообще за городом. Можешь там развлекаться, сколько хочешь. Хоть до высоконасыщенного праха его доведите, мне откровенно плевать, — она выдержала паузу. — На него. А вот если эта туша взбрыкнёт и мне придётся вновь отвлекаться от завоевания мира, или чем я там по выходным после обеда занимаюсь обычно, чтобы вновь латать эти поломанные тела, я буду недовольна. Ненавижу латать девочек. Ненавижу.
Богиня мотнула головой.
— С парнями проще. Руку тяп, ногу ляп, главное плечо с тазом не перепутать, и всё норм. Всех всё устроит. А в случае с девочками примерно семьдесят процентов времени уходит на косметику. Шрамики убрать, цвет кожи выровнять, ногтевые пластины шлифануть. Така-а-а-ая муть.
Княжна смотрела на Лешую и не верила.
Та что, действительно лично починяла кукол лично? Нет, в смысле, Катержина своими глазами видела, как радуется Сирена из-за того, что теперь боевой режим её голоса включается при помощи регулятора на шее, а не работает на постоянку, но это ведь не то же самое. Лечение дриады, что являлась ценностью сама по себе, заметно отличалось от возни с откровенно бесполезными куклами, некоторые из которых и вовсе оказались сломаны не только физически, но и ментально. А последнее являлось особой проблемой в мире, где могут исцелить любое ранение и даже смерть, но не способны исцелить разум.
Лишь разрушить его.
Видать Катержина замолчала достаточно надолго, чтобы Лешая почувствовала подвох.
Её очи прищурились с подозрением. И это заставило Княжну “ожить”.
Словно бы оцепенение спало. То особое ощущение, когда ты сначала тревожно вздрагиваешь, а затем начинаешь более-менее осмысленно суетиться.